За чаем разговор пошел живее. После насыщенного трудового дня, когда от ужина остались лишь смутные воспоминания, даже паршивый чай из пакетов с пресными галетами пошел на ура. Миша уплетал за обе щеки и слушал, Антон продолжал задавать вопросы, Дьячкова – понуро на них отвечать.
– Итак, вам позвонила приятельница и попросила приютить ее знакомого.
– Да, мне позвонила Зинаида. Видимся мы с ней редко – нас разделяют километры, да и общих дел давно нет, но Зина умеет сохранять связи. Она мне позвонила и сказала, что Альберт едет на выставку, и спросила, могу ли я его приютить.
– Почему он в гостинице не остановился? Сейчас же с этим проблем нет.
– В гостинице дорого. Он же не миллионер, чтобы деньгами сорить. Опять же, в квартире спокойнее, картины есть где хранить. А в гостинице – проходной двор. Там вещи не оставить без присмотра – горничные беспрепятственно в номера входят. Я не говорю, что все горничные в чужих вещах копаются, но и одной вполне хватит, чтобы поездку испортить. Было со мной такое десять лет назад, я в Калугу на семинар ездила… – Дьячкова снова замолчала.
Как догадался Юрасов, мысли унесли ее на калужский семинар, и он порадовался, что женщина не имеет манеры озвучивать не относящиеся к делу воспоминания.
– Денег с Альберта я брать не стала, хоть он пытался мне их всучить. Неудобно ему было без денег. А чего мне деньги с него брать – я не ростовщица какая-то, чтобы человека обдирать, к тому же Зина за него попросила. Альберт тогда стал продукты закупать. Здесь я не возражала: прокормить его на свою зарплату я не могла. И неправильно это, когда женщина мужчину содержит. Покупал он продуктов много. Говорила ему: зачем столько? Готовить мне некогда, я в институте до вечера пропадаю и не умею я готовить – разучилась. Когда одна живешь, ни к чему это. Даже бутерброды не делаю – сыр ем отдельно, хлеб отдельно.
Антон понимающе кивнул – судя по чаю и галетам, кулинария не являлась сильной стороной Дьячковой.
– Неудобно ему было задарма жить, – пробормотала Клариса Владимировна. – Да что я все про деньги? Человек погиб! Хоть и знала я его всего-то неполных семь дней, но все-таки…
– Когда он к вам приехал? Вы говорите, семь дней. Значит, во вторник?
– Во вторник, утренним поездом. Мне как раз на работу надо было идти, я чуть задержалась, чтобы его дождаться. Он быстро подоспел, я на работу почти и не опоздала.
– У вас что-нибудь пропало?
– Да чему тут пропадать? Хрусталь материн на месте, – она кивнула в сторону старой стенки – мечте восьмидесятых, с хрустальной посудой на стеклянных полочках. – Денег не было, золота тоже. Обручальное кольцо еще в прошлый раз унесли, когда пять лет тому назад квартиру обокрали. Ваши искали – не нашли. Да недорого оно мне было – кольцо это. Каков был муж, такова о нем и память. А все равно же хранила – не выбрасывать ведь? Кроме кольца, тогда старый телевизор уволокли и пару тряпок: плащ югославский, сносу ему не было, да жакет из вельвета. Не столько жалко, сколько противно. Это же какая-то сволочь здесь топталась и все лапала! Так и хочется поскорее квартиру вымыть, продезинфицировать все.