– Есть люди чести, Степан, – доставая чемодан из-под кровати, сказал Сергей. – Вашему брату не понять.
– А я думаю, что мы ему еще нужны. Не знаю для чего, но его затея имеет продолжение.
Пришелец нашел в чемодане половину карты, маску и два паспорта. Один настоящий, на имя Степана Величко, другой поддельный.
– Маска, карта и твой настоящий паспорт будут храниться у меня. Без них тебя не признают за своего. Не вздумай играть со мной в кошки-мышки, Букинист. От меня не убежишь. Жди письма. Как только получишь его, поставь на окно бутылку с молоком, и я к тебе вернусь. Я всегда буду находиться за твоей спиной, пока ты не отдашь мне денеьги. Твой умник-босс меня не заметит. Я умею быть невидимым.
Сергей бросил Величко ключи от наручников и ушел.
26 мая. 13 ч 30 мин. Четверг
Тот же парк, та же собачка и обаятельный старик, гуляющий прогулочным шагом. На этот раз он встречался с Житинским, что противоречило любой конспирации. С другой стороны, об их сотрудничестве знали те, кому надо знать, а значит, они могли ни о чем не беспокоиться. Профессор давно числился среди обычных пенсионеров, и о его разработках и активной деятельности простому смертному ничего не известно.
На одной из аллей к нему присоединился Житинский.
– Рад видеть вас в полном здравии, Илья Макарыч, – тихо сказал Житинский.
Профессор даже не поздоровался, он продолжал о чем-то думать, но теперь начал произносить свои мысли вслух.
– Идея выплаты премиальных Визгунову страховой компанией была заложена в ваши планы изначально?
– Стопроцентной гарантии у нас до сих пор нет. Деньги должны найти мы, а не страховщики.
– Что произойдет, если мы их не найдем?
– Это как? – удивился Житинский. – Они же у Визгунова, и он нам их вернет. Только так мы докажем свою непричастность к ограблению. Другого способа покрыть растрату в пять миллионов мы не сумеем. К грабежу мы не имеем ни малейшего отношения, и куда подевались ненайденные деньги, нам не известно. Визгунов все устроит так, как надо. Я доверяю этому человеку. Украсть он ничего не может. Слишком честен. Другое дело – устроить спектакль. Это самоутверждение обиженного властью заслуженного полковника. Равного ему сыщика найти невозможно. Теперь он доказал, что равного ему вора не существует. На этом и строился мой подход к Визгунову. Он же знал, что деньги вернутся на свое место. Его увлекла идея постановочного спектакля.
– Хорошо, хорошо, – оборвал возбужденного финансового директора профессор. – Давайте, Генрих Львович, вернемся к нашим истокам. Некий господин N обратился к банкиру Гольдбергу за помощью. Почему к Гольдбергу?