– Вы здесь бывали? – набравшись наглости, спросил Сысоев. Собственно говоря, никакой наглости он не набирался, слова сами вылетали из него.
– Чем ты занимаешься здесь? – Петр намеренно пропустил вопрос мимо ушей. У него накопились свои.
– Месье Мегрэ в растерянности? Где же ваш дедуктивный метод, сыщик?
– Чем… ты… здесь… занимаешься?!
Пауза после каждого слова, произнесенного милиционером, означала значимость вопроса. Он очень хотел получить на него ответ.
Дима подошел к стеллажу, вынул первую попавшуюся книгу и показал Петру. Ею оказалось «Слово живое и мертвое».
– Книги сплошь о литературе. – Он поставил книгу назад, подошел к столу, откинул папку и показал на ноутбук: – На этом не только порно смотрят, но и печатают. Стол, стул… Тут, я думаю, объяснять не надо.
– Закончил, писака?
– Думаю, да. – Дима кривлялся. Он даже себе был противен, но ничего с этим поделать не мог. Мимика, жестикуляции, даже, черт возьми, язык получали приказы не от его мозга. Потому что он даже не успевал сообразить, когда произносил или делал что-то, чего не хотел.
– А теперь послушай меня. Я не знаю, кто ты. И мне, прямо сказать, начхать и размазать на это. Может быть, там, в своем гребаном мирке, ты какой-нибудь небесный житель, божок таких же шарахнутых типов. Заметь, я допускаю подобное. Но! – Петр поднял указательный палец, привлекая внимание. – У нас тут свои боги. Понимаешь? Мы поклоняемся другим. Вбей это себе в свою святейшую голову. Тебя любят не везде. И не всюду тебе будут прощаться твои закидоны.
– Что-то случилось? – Дима попытался выказать свое участие, но его снова подвела мимика.
– Ах ты, сука! – Петр соскочил с дивана, выхватил пистолет и направил его на Сысоева. – Что случилось?! Ты, сука, спрашиваешь, что случилось?!
Дима не стал рисковать здоровьем и просто молча смотрел на обезумевшего мента.
– Я скажу, что случилось! Ты приехал! Вот что случилось! До этого, твою мать, здесь мухи не трахались без моего пригляду! А сейчас что?! Сейчас два похищения за два дня! Не хреново, да?!
– Ниче так. – Опять слова выскочили раньше, чем Дима успел включить фильтр цензуры. Он боялся, что участковый в таком состоянии может выстрелить. Но, похоже, обошлось. Петр опустил пистолет и сел на диван.
– Я не знаю, кто ты… – прошептал милиционер.
Непонимание, неумение объяснить некоторые вещи порой могут свести с ума. Дима подозревал, что с Петром происходит что-то подобное. Участковый убрал пистолет в кобуру и встал.
– Аверченко мог податься в город, а вот Семен не мог. Он не мог оставить открытым магазин и уйти пешком. Понимаешь?