Он замолчал, взял альбом и, прижав его к груди, произнес:
– Не надо было ее называть тем же именем.
Дима посмотрел на Семена. По побледневшим щекам его потекли слезы.
* * *
Дима шел через мост с пакетом от Семена. Почему он их брал? Он и сам не понимал. Его прикармливали, чтобы потом выловить? Сегодня у него появилось то самое желание, которого, он думал, не будет уже никогда. Дима очень хотел напиться. Перед выходом из магазина он все-таки спросил, что стало с этим охотником до чужих жен. Выжил, сука!
– А что ему сделается, паскуде? – ответил Семен. – Пока мы дверь ломали да вокруг Верки хлопотали, убег, падла. Да он-то, по сути, и не виноват. Сучка не захочет, кобель… – Семен развел руками.
Сучка не захочет. Это же о его жене. Это точно о его жене. Вся эта история, конечно, интересная, но его беспокоило другое. Это ж как надо напиваться, чтобы видеть призраков. Да что там видеть? Ты как-то и потрахаться был не прочь. Дима остановился. Как это ему все не нравилось. Одно дело, когда ты видишь образы, ну, или слышишь голоса. О вербальных и визуальных галлюцинациях он слышал, да и о тактильных тоже краем уха. Но, насколько он помнил, тактильные галлюцинации основываются на чем-то неприятном, типа пауков или слизней, ползающих по коже. О приятных «мама, мамочка, еще, давай» он ничего не слышал. Да, дело плохо. Тут уже психолог не поможет. Тут нужен психиатр.
Дима вошел во двор. Осмотрелся. После услышанного это место выглядело как-то зловеще. Девушка серпом по животу в сарае. Не хватало мужика с молотом. Но Диме почему-то казалось, что и он еще будет. Только надо подождать. В рассказе Семена Макаровича все складно и даже на первый взгляд придраться не к чему. Но было что-то… что-то, что заставляло усомниться в правдивости рассказа. Может, не всего, какой-то его части, может, это была вообще не ложь, а некая недосказанность. Опущение имени любовника Веры настораживало, но если, к примеру, он не местный, то его имя Диме ни о чем не скажет. О подвале и кабинете человека, явно недалекого от литературы, Семен даже и не заикнулся. А о том, что дверь в полу закопана, и вовсе молчок. В целом подумать есть над чем.
День угасал. Солнце клонилось к деревьям там, за кукурузным полем. Содержимое пакета он сложил в холодильник, а сам вышел на улицу. Ему не хотелось находиться в комнате, где… А что, собственно, особенного здесь произошло? Ну, дали по зубам этому сукину сыну, и все. А вот в сарае действительно произошла трагедия, но его туда тянуло. Дима вспомнил о романе. Каким-то образом текст пропадал в комнате и появлялся в сарае. Будто кто-то заставлял его работать именно там. Кто-то, кто… Вера?