Она послушно ждала в холле, одетая в муслиновое платье с бледно-желтыми полосками точно такого же оттенка, как ее волосы. Майлс помедлил, украдкой разглядывая ее со своей позиции на лестнице. Она крепко сцепила перед собой руки, затянутые в белые перчатки, лицо же ее было скрыто за широкими полями соломенной шляпки, украшенной шелковыми цветами.
Ничто в облике Джорджины не вдохновляло его на поэтические эпитеты. В ней не было ничего, что заставило бы его затаить дыхание. И даже настроение у него нисколько не изменилось, когда он увидел ее.
Он смотрел на Джорджину, пытаясь представить, как она стоит в его доме, встречая гостей. И как он лежит в постели, накрывая ее пышное белое тело, глядя в ее робкие серые глаза…
Его не увлек ни один из этих образов — они просто не желали формироваться в его мозгу, что казалось предательством по отношению к Джорджине. Это было смешно, тревожно и приводило в замешательство.
«По крайней мере она восхищается мной», — утешил себя Майлс. Он видел это восхищение в ее глазах, просиявших, когда она услышала его шаги на лестнице. Это было лестно… и незаслуженно.
Хотя, возможно, это признак того, что девушка обладает определенной чувствительностью. Ей следовало бы увлечься Джонатаном. Или Аргоси, который в данный момент сидит в карете с…
— Прекрасный день для прогулки, леди Джорджина. Почему он всегда начинает с погоды? Наверное, потому что банальности — это язык, который все понимают.
— О да! — согласилась она.
— Возможно, ледибоптера тоже захочет подышать свежим воздухом. — Он специально исказил слово, чтобы поддразнить ее.
— О да! — отозвалась она с тем же энтузиазмом. Майлс подавил вздох. Похоже, его чувство юмора ей чуждо. Но он вовсе не считал Джорджину недалекой. Когда она проникнется его мыслями и идеями, они, возможно, превратятся в ее собственные.
Но тут его посетила утешительная, хотя и вероломная мысль. Пожалуй, не будет большой жертвой оставить ее дома, когда он отправится в экспедицию. И возможно, это вполне достаточная причина, чтобы жениться на ней.
Когда они вошли в сад, мимо пролетела голубая бабочка. Но Майлс не стал указывать на нее своей спутнице. Почему-то ему не хотелось говорить с ней об этом.
Войдя в шатер, они увидели уже знакомую им молодую цыганку с буйной гривой кудрей; та возилась в углу, укладывая вещи в сундук. Как и сказал Сэмюел Эрон, табор готовился к отъезду.
— Прошу вас, садитесь, господа, — сказала Леонора Эрон, сделав неопределенный жест рукой.
В шатре не было стульев.
Вайолет бросила скептический взгляд на пол, но он казался вполне чистым, да и во всем шатре пахло чистотой, как в аптеке или в приемной доктора.