– Да, люди. Неподалеку от памятника Ленину. Кажется, двое… Слышите? Это лейтенант Симаков говорит. Люди какие-то прячутся за кустами. Попробую задержать. На всякий случай пошлите подкрепление.
Потом наступила долгая пауза, и вновь голос:
– Все нормально. Задержал. Сейчас застегнутся, и поведу.
– Двое? – возник другой голос.
– Да.
– Сопротивление не оказывают?
– Нет. Все нормально… Конвоирую.
Гавриков нажал кнопку на рации.
– Симаков, слышишь? Штаб говорит. Гавриков. Ты их сюда веди. Понял?
– Да, – прозвучало из динамика.
Через минут пять в дверь несмело постучали, и она раскрылась. Молоденький лейтенант, взволнованный, растерянный, стоял на пороге.
– Разрешите доложить, товарищ подполковник, – неровным голосом отрапортовал он. – Лейтенант Симаков. Задержанные доставлены.
– Что там стряслось? – Гавриков всем своим видом демонстрировал невозмутимость. Последнее дело – показывать неуверенность перед подчиненными.
– Тут эти… двое. Которые в кустах были. Я их задержал.
– Что они там делали?
Вороватая улыбка выкатилась на чистенькое лицо. Помявшись, лейтенант проговорил:
– Сношались, товарищ подполковник.
– Что?!
– Совокуплялись.
Гавриков готов был к разному, но не к этому. Тут, в Кремле, в кустах, в двух шагах от памятника Ленину, от здания, в котором президент работает? Быть того не может!
– Сам видел?
– Да, товарищ подполковник.
Черт знает что. Это же надо.
– Веди, – строго сказал Гавриков.
Лейтенант как-то неловко повернулся, раскрыл дверь, сказал:
– Заходите.
Они вошли, мужчина и женщина. Он плотно сбитый, темноволосый, похожий на итальянца. В светло-сером костюме. Галстук сдвинут набок. Она худенькая, загорелая, в легком платье. Мужчина был испуган – бегал глазами, переминался с ноги на ногу. Женщина стояла, опустив голову.
– Иностранцы? – спросил Гавриков.
– Наши. – Лейтенант протянул ему документы.
Глянув, Гавриков бросил их на стол, строго посмотрел на задержанных.
– И как же вы объясните свои действия?
– Господин подполковник, вы поймите, мы не какие-нибудь злоумышленники, – быстро заговорил мужчина. – Мы ничего не имеем против президента и нынешней власти. Честное слово. Мы их поддерживаем. Я вот даже ничего против не говорю. Можете на работе выяснить. Честное слово, не говорю. И Верочка… Вера Ивановна не говорит, – он покосился на женщину. – А это… Это у нас как спорт.
– Что?
– Ну… за чем нас поймали. То, что мужчина и женщина делают. – И обреченно добавил. – Половой акт.
Гавриков посмотрел на женщину – та молчала, все так же хмуро смотрела вниз.
– Вы супруги?
– Нет. – Мужчина глянул так сконфуженно, словно этот факт усугублял его вину. – Мы работаем вместе. На оборонном предприятии. Ракеты для подводных лодок делаем. А это… как спорт. Мы и в самолете это делали, во время полета, в туалете. И в поезде, в плацкартном вагоне, при всех. Правда, ночью, когда свет потушили. И на подводной лодке. Мы там оборудование устанавливали. И на крыше дома, где я живу. И там, где Вера Ивановна живет. – Он кивнул в сторону женщины. – И на лестнице. А уж на заводе – много раз и где угодно. А в Кремле – ни разу. Нам очень хотелось. Поймите, это как спорт.