Он думал об этих двоих и удивлялся незнакомой прежде зависти в нем. Он вовсе не одобрял то, что они делали, но их раскованность, неуемная фантазия радовали его. Впервые в жизни он подумал, что полная заданность, предсказуемость его собственной жизни, каждого из тех многих дней, что ему предстоят, утомительна.
Через час Гавриков отпустил бойкую парочку на все четыре стороны, пообещав передать дело в суд. Но это так, для острастки. Кто будет этим заниматься? Ничего страшного с точки зрения безопасности они не замышляли – и Бог с ними. «Но каковы артисты! – продолжал удивляться Гавриков. – Додуматься до такого. Спорт!»
Домой Гавриков приехал в хорошем настроении. Хитро поглядывал на жену, которая с привычной деловитостью накрывала на стол. Потом игриво спросил:
– А ты хотела бы попробовать в Кремле, на травке? За кустиками, поблизости от дома, где президент работает.
– Что попробовать? – жена замерла с тарелкой в руках.
– Ну, это дело. Которое так любят женщины. И мужчины.
Сообразив, наконец, о чем речь, она посмотрела на мужа так, как смотрит следователь на зарвавшегося преступника:
– Ты чего это?
Ощутив неловкость, будто его уличили в чем-то постыдном, Гавриков рассказал ей о недавнем происшествии в Кремле.
– Они утверждали, что это для них как спорт, – на веселой ноте закончил он повествование. – Представляешь?
– Дураки, – сердито проворчала жена. – Делать нечего.
Он скрыл свое разочарование. «Вот и приходится делать это не с ней», – подумал он. И на следующий день повторил свой рассказ Нинке, появившись у нее по старой привычке раз в неделю. Нинка была одинокой, работала в буфете в Кремле. Не красавица, но и не уродина. Главное, толк в женском деле понимала.
Нинка от души веселилась, слушая его. Поразмышляв, игриво произнесла:
– На травке в Кремле я тебе не обещаю. Ты же не хочешь, чтобы нас с тобой выгнали с работы. А на крыше можно. И на лестнице. Пошли?
Гаврикову приятна была ее реакция. Но совершать желаемое на крыше или на лестнице он постеснялся – застукают, сраму не оберешься. Они ограничились тем, что начали известное дело в кухне на столе, продолжили на кресле в прихожей, а победную точку поставили в ванной. Это был праздник фантазии.