– Пожалуйста, не стоит волноваться, мистер Редвинг, – сказала сестра Мэри, – ведь приход отца Джозефа в Тэйвистоке насчитывает более десяти белых семей, а в методистском приходе мистера Феншоу приблизительно столько же. Подвиг Кейси сделал ее весьма знаменитой, и нас уже заверили, что у нее будет из чего выбрать гардероб, а также всевозможные маленькие аксессуары, в которых она будет нуждаться как любая молодая женщина, в отличие… – тут она взглянула на меня поверх очков, будто подбирая верное слово, -…в отличие от девушки-матроса.
– Ну что ж, прекрасно. Я напишу благодарственные письма, чтобы их прочли прихожанам. Но помните, если понадобятся деньги – их предостаточно.
– Вы мне говорили это уже трижды, мистер Редвинг.
Он усмехнулся.
– Я люблю быть уверенным в чем-то. – Повернувшись ко мне, он постучал ручкой по блокноту. – Это письмо к леди, которая должна встретить тебя, Кейси. Я просил мистера Кэррадайна проследить, чтобы письмо доставили на лайнер «Роял Мейл» из Гренады, так что оно придет в Англию задолго до твоего прибытия. Ваш пароход пойдет медленнее, он заходит по пути в Лондон на Сент-Люсию и в Гавр.
Я недоумевала, каким образом Сэм Редвинг достал денег здесь, на Ла-Фасиль, но полагала, что девушка-кули не задала бы такого вопроса. Однако ответ на этот вопрос я получила несколько позже, во время вечернего обхода мистера Кэррадайна, когда он говорил с сестрой Агнессой. Оказалось, когда мы брали Сэма Редвинга на борт, на нем был непромокаемый пояс с деньгами. В нем было несколько соверенов, а также кредитное письмо Вестминстерского банка в Лондоне на тысячу фунтов. Кредитные письма банка пользовались доверием почти повсеместно в мире, и уж во всяком случае в британской колонии, так что он говорил сущую правду, уверяя, что недостатка в деньгах нет.
Я дважды виделась со своим новым другом перед тем, как покинуть Ла-Фасиль, и каждый раз при этом при нас дежурила сестра Мэри, так что мы не могли говорить свободно. Следующая встреча произошла на следующий же день, и я ощущала себя весьма странно, потому что на мне были носки и ботинки, нижнее белье и платье. Было трудно поверить, что я когда-то носила все это, не ощущая дискомфорта. Позже, на пароходе, я неосторожно упомянула в разговоре с сестрой Клэр, что перестала носить панталоны. После ее наставления я пообещала обязательно носить их в будущем, и носила, обрезав с каждой ноги столько длины, чтобы они стали подобны нижним штанам, что я носила на «Кейси».
Платье, в котором я была представлена для одобрения Сэму Редвингу, было лучшим из трех, отданных мне, но тем не менее и оно мне мало подходило. Предполагаю, что Эмма Делани сочла бы его немодным и неуклюжим, но я уже не была Эмма Делани. Я ехала как девушка-кули, которую возьмут в услужение в Англии, и для такой девушки я была одета лучше, чем имела право ожидать. Сэм Редвинг оглядел меня с ног до головы. Я видела, как сжались его губы, и испугалась, как бы он не разразился гневом по адресу сестры Мэри. Но он, видимо, передумал и безо всякого энтузиазма сказал: