«Прочь мечты, детка! – одернула себя Кэра. – Ричард пытался отомстить судьбе, и что из этого вышло! Смотри, как бы нечто подобное не случилось и с тобой!…»
Впрочем, кажется, она запоздала с этими рассуждениями.
Ричард уселся в кресло и протянул ноги поближе к огню. Его взгляд любовно заскользил по книжным полкам, уставленным томами с кожаными корешками, и наконец остановился на стройной девичьей фигурке в черном вечернем платье.
– Господи, – проговорил он, – как чудесно снова оказаться дома!
Пэт Уэланд поднял бокал.
– За Англию, за дом и… за красоту! – провозгласил он, посмотрев на Кэру.
– Как ты речист, – заметил другу Ричард. – Берегитесь Пэта, Кэра, в его жилах течет горячая ирландская кровь, и он обожает говорить тосты.
– Я тоже люблю хорошие тосты, – улыбнулась Кэра. – Пусть говорит, сколько хочет… Но скажите, как вам удалось так скоро вернуться в Лондон? Ведь вы уехали лишь неделю назад…
Однако Ричард не мог ответить на этот вопрос. Это была военная тайна.
– Могу только сказать, что буду дома неопределенно долго, – пробормотал он. – Буду ночевать здесь, а вечером, если не слишком задержусь в министерстве обороны, возвращаться обратно…
– Ваша матушка будет очень рада, – сказала Кэра.
– Конечно, но, к сожалению, ей пришлось уехать в Плимут. Надеюсь, старый дядюшка Ричард поправится. Меня назвали в его честь…
– А вы пытались дозвониться до мисс Спайрз? – через силу поинтересовалась Кэра.
Ричард поставил бокал на столик и достал из кармана трубку. Он опустил голову, и девушка не заметила, что в эту секунду его взгляд потух, а затем в его глазах появилось беспокойство. Он вспомнил о том, что помолвлен с Филиппой.
– Нет, – резко сказал он, – я даже не представляю, где она может быть… Возможно, она на пути домой, но я звонил туда, и служанка сказала, что ничего об этом не знает. Ей лишь известно, что миссис Спайрз все еще лежит в больнице в Брайтоне…
Ричард понимал, что было бы естественно, если бы отсутствие Филиппы огорчало его. Было бы нормально, если бы ему хотелось поскорее увидеться с невестой, прижать ее к своей груди… Едва приехав во Францию, он получил от нее одно письмо. Оно было проникнуто не столько страстью, сколько убеждением, что теперь Ричард принадлежит только ей. Филиппа писала о том, какие дела ожидают Ричарда в следующий его приезд. (Словно они уже были мужем и женой!) Филиппа вообще недоумевала, зачем нужно было откладывать свадьбу.
Это первое «любовное» письмо от невесты нисколько не взволновало Ричарда как мужчину, но зато повергло его в панику. Уже через неделю, оказавшись вдали от дома и от матери, он осознал, что напрасно дал себя втянуть в эту историю с помолвкой. Он, конечно, весьма высоко ценил Филиппу. В тот вечер, когда состоялась их помолвка, она с готовностью откликнулась на его поцелуи, и ей, понятное дело, ничего не стоило завести мужчину… Но ведь это была не любовь! Даже не жаркая страсть… Настоящее чувство Ричард испытал во Франции, когда держал в объятиях Кэру.