Треморов с размаху врезал ладонью по столу, поднялся и вышел из зала. Члены правительства запереглядывались, и в их глазах читалось одинаковое облегчение. А ведь могло бы куда хуже кончиться, причем для любого. В ярости Треморов не задумывался, кого и за что снимает. Потом, может, и жалел о скоропоспешности, только снятому от того не легче. Смитсон аккуратно закрыл папку и принялся завязывать тесемки. Увеличить производство водки в четыре раза через месяц? А поточные линии родить, что ли? Ну ничего, где месяц, там и два, а потом как-нибудь да выкрутимся.
— Иван Васильич, минутка есть у тебя? — спросил его подошедший Перепелкин.
— Для тебя, Владислав Киреич, хоть целых три, — шуткой министр продовольствия попытался замаскировать настороженность.
— Пойдем тогда, поговорим где-нибудь в укромном местечке, — директор Индустриального комитета несерьезного тона не принял. — А лучше давай-ка ко мне зайдем. На пару этажей переместиться не тяжко?
— Можно.
Интересно, что с ним? Военную промышленность Смитсон недолюбливал, вечно воюя с ней за фонды и бюджеты, и Перепелкин обычно отвечал ему взаимностью. Чтобы вот так запросто словечком перекинуться? Ну что же, послушаем.
— Пойдем, — министр продовольствия поднялся. — Только позвонить надо, и поедем, куда скажешь.
Уже выходя из зала, он заметил, как Шварцман с Дровосековым все так же сидят рядом, надувшись словно мыши на крупу. Давайте-давайте, позлорадствовал он. Думайте. Вас шеф поимеет в первую очередь. Хорошо бы кто-то из вас слетел быстро и окончательно. А если помечтать, так и оба.
— Макулатуры у тебя здесь – завались…
Хмырь – Олег до сих пор не мог заставить себя называть Прохорцева по имени, во всяком случае, мысленно – по-хозяйски смахнул со стула на пол несколько бумажек и уселся, закинув ногу на ногу. От его начищенных до блеска ботинок по стене метнулись солнечные зайчики.
— Все время в чем-то копаешься, роешь, умными глазами смотришь, а сказать толком ничего не можешь. Прямо как собака!
Прохорцев хохотнул. Олег подавил приступ раздражения. К шуточкам референта Шварцмана он уже привык. С дураком связываться – самому дураком выглядеть. Нет, чаще всего Прохорцев оставался неплохим дядькой, но иногда словно срывался с цепи. Вот и сегодня он казался каким-то взъерошенным. Мешки под глазами на его обрюзгшем лице набрякли и выделялись больше обычного, глаза болезненно морщились. С бодуна, что ли?
— Нарыл что-нибудь новенькое?
— Нарыл… — Олег откинулся на спинку кресла и тряхнул головой, отключаясь от терминала Хранителей. Все равно пора. От мелькающих прямо в глазах изображений уже начала болеть голова. — Целую кучу нарыл. Вы как, Арсений Афанасьевич, на самом деле интересуетесь? Или просто заботу изображаете?