Я не говорил нигде
О хождении Иисуса по воде;
В этом чуде нет чуда и тени:
Пьяному море по колени,
А лужа наоборот —
Ни вплавь её, ни вброд;
Нет конца этому морю-окияну!
Пьяному бурьян — лес
До небес,
А настоящий лес — вроде бурьяну…
В большой чести у нас
Всегда был Второй Спас,
День «Господня Преображения», —
Но не было бы этого «чуда» наверняка,
Если б три господних ученика
(На что намекает евангелист Лука)
Не напились до ризоположения! —
Зело упившись вином,
Они «отягчены были сном»,
А, глаза продравши, не разобрали как следует,
Сам с собой или с кем Иисус беседует…
Дядя Семён, бессмысленно глазея,
Стал что-то плести про Илью и Моисея,
Сам не зная, чего говорил,
Потому что мозг плохо варил:
«Ох, братцы! В своём ли уме ль я!?..
Ну до чего башка трещит с похмелья!» —
Вот и всего «чуда» изнанка;
Но евангельская шарманка,
«Преображенский» мотив прохрипев,
Съехала на другой напев,
Напев обычный:
Про облако и голос зычный,
Крещенского гласа повторение,
«Небесное удостоверение»:
«Сие есть моё возлюбленное чадо!» —
Какого ещё удостоверения надо?
Ведь божий глас из тучи,
Не из навозной кучи!..
Меж тем результат получился каков? —
Чудо не вразумило трёх учеников:
«Не иначе — от головокружения!
Игра воображения!» —
Иисус к ученикам с горы сниде
В натуральном виде;
Дядя Семён, убедившись вдруг,
Что никого нет вокруг,
Сказал, сплюнув, Якову и Ивану:
«Чёрт знает что померещится спьяну!»
Когда ж Иисус завёл речь насчёт «воскресения»,
Протрезвевшие апостолы оказались того мнения,
Что учитель не очухался от опьянения:
«Про воскресенье из мёртвых бормочет!»
«Что, собственно, сказать он хочет!?»
«Воскреснуть из мёртвых? Нелепая мания!»
«Не обращайте, братцы, внимания!
Мало ли, что у пьяного — с языка!..» —
Так рассуждали три любимых ученика
Безо всякого к Иисусу уважения
Через пять минут после… «преображения»! —
Им речь про «воскресение» казалась бредом,
Грядущий день был им неведом.
И сам Иисус не ждал столь крутой катастрофы: