— Да-да-да, — скорбно отозвался Джейсон Старк. — Такая потеря.
Мне не очень были понятны его страдания – какое ему дело до какого-то кентуккийца?
— Мы ведь даже немного дружили с Чарли, — поделился Старк. Врал, наверное. — Недолго, правда, но зато очень… качественно! Ну да ладно, — он сделал жест, словно смахнул слезу, — мир праху его. Хороший был человек. Да. Но после него остались некоторые дела.
— Вот-вот. Не могли бы вы мне помочь, мистер Старк…
— Конечно! Я уже созвонился, и завтра нас ждут. На саму биржу, на La Salle street 440, мы не пойдем, там делать нечего, но завтра в обед в итальянском ресторане Тутто – это рядом с биржей, нас встретят. Еще я взял на себя смелость заказать вам номер в Барнхэм-Отеле. Это здесь недалеко, — он показал пальцем за спину. — Практически в соседнем доме. Мисс О`Лири вас проводит. Она у нас новенькая, смущается, не обижайте мне девочку! — Он хитро прищурился и погрозил мне указательным пальцем. — А вечером я за вами зайду, покажу вам ночной Чикаго. Лучше, конечно, смотреть на него летом или весной, но и сейчас он тоже хорош.
Расстались со Старком мы практически друзьями. Он пообещал мне партию в снукер, а я ему – научить пить бурбон по-кентуккийски. Правда, я сам не очень знал, как это, но до вечера надеялся что-то придумать. Или позвонить Фрэнку – уж у того всяких уловок в загашнике было несчетно.
Мисс O’Лири на пару минут заскочила к боссу и вышла от него покрасневшей, будто получила хороший нагоняй.
— Мистер Саура, я провожу вас до гостиницы, — ее каблуки зацокали впереди меня.
На выходе из офиса она накинула на плечи черное пальтишко, сделавшее ее похожей на какую-то смешную птичку – маленькую и красноголовую.
Мы молчали в лифте, молчали, когда вышли из Чейз Тауэр, не разговаривая, дошли до Стейт-стрит, повернули на нее и через сотню шагов вошли в Барнхэм-отель. Его четырнадцатиэтажная башенка вырастала из угла более обширного здания – Relians Building, в стенах которого нашли себе место и Чикагский театр, и местная радиостанция CBS, и еще десяток известных организаций.
Мисс O’Лири остановилась у стойки регистрации – монументальной, обитой по фасаду кожей, с полированной до зеркального блеска столешницей. Она о чем-то разговаривала с портье, а я глазел по сторонам, удивляясь царящей здесь роскоши.
Еще минут через десять мы поднялись в номер – он оказался двухкомнатным. Угловым на седьмом этаже. В гостиной два окна (почти от пола и до потолка) в смежных стенах выходили на разные улицы – и это было очень необычным. Тяжелые темные портьеры, стеклянные двери, кушетка на изогнутых ножках, круглый стол темного дерева – все было дорого и непривычно. Это Захар намотался в своих путешествиях, а я выехал из Кентукки едва ли не в первый раз. Не считать же путешествием поездку в СССР? И каким бы я ни был патриотом своей страны, но то, что было в гостинице “Россия” и то, что я видел сейчас перед собой, различалось как небо и земля. Правда, и цена существенно отличалась.