— Швирх-х!
С характерным шумом, Змиулан покинул ножны и оказался в моей руке, после чего я развернулся к новым противникам. Предстояла серьезная драка, и несколько новгородцев сразу же бросились на меня, но за их спинами раздался громкий окрик:
— Назад!
Мужики остановились, а затем, растолкав их, передо мной предстал мой знакомец по Арконе и полный тезка Вадим Сокол из Ладоги. Стройный брюнет с короткой прической, мордастый, румяный и улыбчивый. На боку дорогая сабля, а одет как обычно, словно на гулянку собирается. Новый кафтан из какого-то дорогого темно-синего полотна, широкие штаны, прям настоящие кавалерийские галифе, а на ногах красные сапоги. Франт. Нечего сказать. И учитывая, что в прошлый раз мы расстались без взаимных претензий, я мог рассчитывать на то, что драка может быть окончена.
Наседавшие на Немого охранники прекратили атаку, а мы с тезкой переглянулись, и я его спросил:
— Между нами мир, Вадим Сокол?
Купеческий сын посмотрел на разбросанные по полу тела земляков и, глядя мне прямо в глаза, усмехнулся и ответил:
— Да, между нами мир, Вадим Сокол.
Одновременно с этим в помещении, наконец-то, появились стражники. Началось неизбежное в таких случаях разбирательство. Что и как, да почему, и опрос свидетелей. Немой в это время отволок князюшку в нашу комнату. Ну, а мы с тезкой, который, как оказалось, стал самостоятельным купцом и привез в Волегощ некоторые новгородские товары, в основном стекло и корабельные канаты, ответили на все вопросы городских правохранителей и разговорились. Слово за слово и вот что прорисовалось в итоге, вместе с предысторией.
Данило Храпко, купец, которого сначала Немой, а затем я, уронили на пол, в городе Новгороде числился верным сторонником прежнего посадника Якуна Мирославича. В прошлом году горожане стали готовиться к официальному отделению от Киевской Руси и Якун Мирославич, который чуял, что над ним сгущаются тучи, вместе с близкими людьми и князем Святославом Ольговичем попытался сбежать. Однако разгневанный народ в лице его самых буйных представителей с большими кулаками, догнал беглеца и вместе с братом Прокопием, не обращая внимания на удиравшего князя, поволок посадника к мосту через реку. Там состоялся небольшой сход, а после него мужики бросили вчерашнего городского мэра в студеные воды Волхова. Дело было зимой, но посадник и его братан, выплыли и выбрались на берег. Добивать их не стали и, содрав с бывших городских авторитетов выкуп, отпустили к Ольговичам.
Мой противник Храпко в это время торговал в Хедебю, а когда весной вернулся на родину, то узнал, что все его товары разграблены. Был выбор, уйти на Русь, к Якуну Мирославичу, или начать все сначала, и купец выбрал вариант номер два. Он остался в Новгороде, начал торговлю, пару раз сходил к датчанам, а в этом году решил в паре с молодым Соколом из Ладоги навестить Волегощ. И вот входит он на постоялый двор, и кого же здесь видит? Одного из основных Ольговичей, который был знаком купцу по Новгороду. Князь его, видимо, тоже узнал, и решил попробовать освободиться. Вряд ли бы это у него получилось. Ведь из города не выбраться, а лодью Храпко, даже если бы она все же выскочила в море, догнали бы. Но попытка, как говорится, не пытка, хоть она и закончилась неудачей.