«Остановитесь! Осторожнее, Дункан!» — достигли наконец его сознания, прорвавшись сквозь целиком поглотивший его азарт.
Он тотчас же замедлил шаг, сообразив, что «скачка» закончилась, едва начавшись.
Один из слуг бросился вперед, стараясь не дать Грэйс вместе с седлом врезаться в столб, но разгон был так велик, что она вполне могла выскользнуть из седла и упасть. Дункан легко подхватил ее за талию и крепко обнял, а она судорожно вцепилась в его лацканы. В последовавшей суматохе ее голова оказалась прижатой к его груди, и ему почудилось, что она плачет ему в жилетку, испуганная до полусмерти.
Дункан старался ее утешить, нежно поглаживая по плечу, думая, что сделал ей больно. Но когда она подняла голову, он был потрясен выражением торжества на ее лице.
— Мы выиграли, Дункан! — закричала Грэйс, прыгая и хлопая в ладоши. — Мы победили!
Он огляделся вокруг и, увидев, что все бегут к ним, выкрикивая поздравления, наконец понял, что они с Грэйс превзошли сами себя.
Грегори Холлбэн, один из его соперников, заметил, не скрывая восхищения:
— Провалиться мне на этом месте! Ты был у финиша, когда я еще и до середины не дошел! Джейн так перепугалась, что умоляла меня остановиться! И как это Грэйс сумела удержаться в седле?
Дункан заглянул в сияющие глаза своей партнерши.
— Не знаю, — сказал он, глядя на нее с горделивой улыбкой. — Как вам это удалось?
— Я как будто плыла по ветру, — ответила Грэйс. — Мне вдруг показалось, что я на носу корабля! Это было так чудесно! Папа никогда не разрешал мне ездить верхом, понимаете? О, как бы мне хотелось научиться сидеть в седле по-настоящему!
— Может быть, я вас научу, — галантно предложил Дункан.
Бешеный галоп его сердца немного утих, плавно перейдя в некое восторженное состояние, неотделимой частью которого стала Грэйс. Он ласково пощекотал ее под подбородком и до-бавил:
— Мы с вами отлично сработались, не так ли?
— О, да! Да! — согласилась она с радостной улыбкой.
Увидев, как нежно его брат воркует с Грэйс, Конистан отвернулся. Ему надо было перезарядить пистолет, и он приступил к делу, с угрюмым ожесточением заталкивая черный порох в ствол. За то, что произошло в этот день, ему некого было благодарить, кроме самого себя.
Помогавший ему слуга протянул руку вперед и деликатно кашлянул. Что-то признательно промычав себе под нос, Конистан взял поданный ему на раскрытой ладони пистолетный пыж и забил его в ствол, туго прижимая пороховой заряд. Он продолжал ожесточенно и бессмысленно работать шомполом, пока слуга не кашлянул снова.
— Сэр, — прошептал он. — Мне кажется, а пистолет хорошо заряжен.