По прибытии в Фэйрфеллз, еще до разговора с Эммелайн, Дункан чувствовал себя взведенным, как пружина старых часов, вот-вот готовая лопнуть. Мысль о том, что от него ждут бракосочетания с Грэйс, столь ясно и недвусмысленно изложенная в словах Торни во время рокового лондонского бала, поразила его с такой силой, что ему до сих пор не удалось оправиться от потрясения. Он не знал, как противостоять подобному плану.
Именно поэтому, оставшись наедине с Эм-мелайн на парадном крыльце Фэйрфеллз, он счел своим долгом объясниться с нею, попытаться убедить ее, что следует защитить мисс Баттермир от бесплодных надежд и разочарования. На какое-то мгновенье ему показалось, что он преуспел в своем намерении, но, увы, мучительное объяснение с Эммелайн свелось лишь к одному: она откровенно заявила, что — несмотря на отсутствие у него интереса к Грэйс — будет по-прежнему способствовать их сближению.
Как же так получилось, с улыбкой спрашивал себя Дункан, что теперь он относится к про-исходящему куда более спокойно и легко? Потому что Эммелайн во всем призналась? А может, он и сам понял, что ее попытки пробудить у него интерес к мисс Баттермир не принесут большого вреда, даже если ни к чему не приведут? Он хотел быть уверенным только в двух вещах: во-первых, что мисс Баттермир не пострадает от того презрения, которым общество склонно обливать особ, имевших несчастье стать мишенью великосветских сплетен, и во-вторых, что к концу турнира она не зачахнет с тоски оттого, что ее сердце окажется вопреки его желанию разбитым навеки.
Ему бы следовало побеспокоиться и о том, что любая связь между одним из Лэнгдейлов и одной из Баттермиров сама по себе могла дать пищу для новых сплетен, но поскольку он не питал к Грейс никаких чувств, помимо чисто дружеских, у него не было причин тревожиться по этому поводу.
Поскольку его голова была забита мыслями о мисс Баттермир, Дункан не удержался от соблазна снова обратить к ней свой взгляд и в который раз подивиться чуду ее преображения.
«Как только турнир закончится, — лениво размышлял он, — она вновь вернется в приход своего папаши и, безусловно, покорит сердца всех неженатых землевладельцев в радиусе десяти миль. И это заставит ее быстро позабыть о Дункане Лэнгдейле». Мысль о том, что ее сердце может оказаться столь непостоянным, должна была бы его утешить, но вышло совсем наоборот. Дункану пришлось напомнить себе, что о нраве мисс Баттермир ему ничего не известно и не стоит судить ее за глаза.
Все, в чем он мог бы присягнуть в ту минуту, когда близняшки Брэмптон привели в чувство шута, растянувшегося в притворном обмороке у ног Грэйс, так это в том, что она выглядит чертовски привлекательно в ярко-синем, сшитом по моде и по фигуре бальном наряде, и что ей очень идет эта короткая прическа с кудряшками, вьющимися у щек.