— Ты мне можешь показать еще раз захват типа «вестерн», Роб? Кажется, я снова забыла.
Мери Уитни лукаво улыбалась на ярком солнце, когда он направлялся к ней. Это был не первый ее теннисный тренер, при виде которого учащался ее пульс, и он будет не последним. Однако в Робе Санде было нечто такое, что привлекало больше, чем его подача, мускулатура и бездонные синие глаза. Он был фатально привлекателен, и мог стать одним из ее редкостных, великолепных безумств.
Он обхватил ее руки сзади своими руками, и она нарочно прижалась к нему спиной, чувствуя, как его твердое тело ударилось об нее, когда она предоставила ему поправить ее захват ракетки. Он был влажен от пота, и это ей нравилось. Вот почему она настояла на игре в такое время, когда на корте только бешеные собаки и англичане.
— Вот так, — сказал он. — Хотя я, пожалуй, до конца не уверен, что это подходящий для вас захват, миссис Уитни.
— Мне так нравится, Роб, — промурлыкала она. Он поспешно выпустил ее из рук, словно горячую картофелину. На его лице вспыхнул румянец, но не от жары. В двадцать лет гормоны у Санда работали, как им и полагалось, пусть даже она была не слишком молода и могла годиться ему в матери, а, возможно, и из-за этого. Сорок лет — опасный возраст. Так же, как и двадцать. Это тридцать — тусклый и вялый.
— Не хотите ли покидать еще мяч, прежде чем мы начнем?
— О да, охотно, — сказала Мери. Она уставилась на него. Словно включила секс-лучи. Невероятно хорош. Самый лучший на много миль вокруг. Атлантический колледж в Палм-Бич до сих пор ничем не мог порадовать ее. И вот теперь этот бриллиант. Она пошла к задней линии, подчеркивая свои движения, чтобы показать свое жилистое тело, демонстрируя, словно модель, одежду для тенниса, которую сама для себя придумала. Ну, она не выигрывает призов, однако ее сиськи все еще большие и дерзкие, и детям, едва достигшим трахательного возраста, такие обычно нравились.
Сейчас он вернулся назад, на другую половину корта, защищенный сеткой от ее похоти. На какое-то время.
Твак! Она взяла поднимавшийся мяч и загнула свою ракетку над ним, как это делали старшие мальчики. Он низко пролетел, закрученный. Твак! И незамедлительно прилетел обратно. Ммммм. Хорош. Стандарт Уимблдонских юниоров, как минимум, и загорелый, как ягода, восхитительный, в золотистом соке. Мог бы он научиться любить ее так же сильно, как Бога? Хорошая новость для нее Всевышний или плохая? В борьбе за постъюношеское внимание Роба Санда у нее был соперник ее собственного масштаба. Бог.