Он услышал ее. Он упал вниз, словно орел с ночного неба, и заставил ее открыться еще шире, когда ломился к себе домой. Погрузился кинжалом в ее сочные глубины, жестко ударяясь о заднюю стенку ее царства.
Криста задрожала под его натиском. Она погрузилась в постель, утонула в ней в момент его вторжения. Был ли он таким большим в тот, первый раз? Сейчас она наполнилась им. В ее теле не осталось ничего, кроме твердого жара в ее сердцевине. Долгие секунды он оставался там, его ягодицы напряглись, стали тугими, когда он врывался внутрь нее. Наконец они расслабились. Он скользнул назад, плывя по пенистому морю ее страсти, в то место, где все началось. Она протянула руки к его бедрам. Ей хотелось снова направить его домой. Она хотела привлечь его ближе, почувствовать чуткими пальцами чудесную машину, которая бушевала в ее теле. Она приподняла свой зад с уже смятых простыней и подставила себя поудобней. Он бросился на нее снова, неистово двигаясь вглубь и назад, и кругом, и вниз, а ее ноги и бедра шлепались, бились об него на шумном любовном пире. Прижав свои бедра, она терлась об него, двигалась из стороны в сторону, а он тем временем двигался вперед и назад. Все время сок ее страсти лился, словно река шампанского, смазывая его своим благодатным обилием.
— О-о!.. — стонала она, растворяясь в блаженстве. Ей хотелось произнести его имя. Ей хотелось прошептать «Питер». Затем, так же внезапно, как и исчезли, сомнения вернулись. Он ничего не говорил ей. Милый Боже, он молчал. Ее руки упали с его тела, когда его неистовый ритм еще больше участился. Размер был его. В тот раз он не был таким уж громадным. Она затаила дыхание. В разгар плотской бури она пыталась что-то осмыслить. Но ее сознание не работало. Все зашло слишком далеко. Ею владела только страсть. Больше ничего не существовало. Ничего не имело значение, лишь благословенная, сладкая завершенность. Она почувствовала зарождение оргазма. Он приближался издалека, словно голос на ветру, и она уже знала, что испытает наслаждение, более полное, чем когда-либо в жизни. Страх помог этому. Поражающий, отнимающий разум страх, который охватил ее и все возрастал параллельно с нарастанием страсти. Теперь он поднимался вверх, сверлящий и всепроникающий, над гремящей музыкой желания. Раньше это был Питер. Теперь это был лишь предположительно Питер. Сомнения вздымались волнами на краю момента, когда бархатные стенки ее лона туго скользили вокруг тугой плоти ее любовника. Он двигался все чаще в яростном ритме, его ноги и живот бились об нее, грозно, яростно, когда он устремился навстречу своему собственному финалу. Она подлаживалась под него, совмещая каждое его движение со своей собственной контратакой, и сейчас они вместе спешили к неизбежной развязке. Казалось, невозможно ускорить ритм еще больше, разорвать союз тел, но с каждой секундой их движение ускорялось. И теперь остались лишь одни только неистовые удары друг о друга, волшебные звуки жидкой любви и густой аромат мускуса, окутавших их обоих паров страсти.