Лайза быстро переменила свои намерения. По каким-то чрезвычайным причинам ее гнев начал утихать.
— Ты должна понять, — сказала она более здравомыслящим тоном, как я расстроилась, когда узнала.
— Дорогая моя, я никогда ничего не понимаю, если это касается других людей и чувств. Мне хватает с избытком своих собственных.
— А ты действительно собираешься направить все эти деньги на благотворительность? — Тон Лайзы становился примирительным. Возможно, она готова смотреть на это глазами Роба, как на честный поступок ради благородного дела.
— Разумеется, собираюсь, моя сладкая. Я же сказала, что сделаю.
— Я прямо и не знаю, что мне делать, — призналась Лайза.
— Ну, ты можешь начать с того, что присядешь и возьмешь кусочек тоста. Ты портишь мне пищеварение, стоя тут и пытаясь мне грубить. Я научу тебя. Правило номер один — никогда не выходи из себя. Правило второе — делай ставку на слабое место твоего противника.
Лайза присела.
— Какое у тебя слабое место, Мери?
— У меня таковых не имеется, — ответила Мери Макгрегор Уитни.
— Интересно, — сказала Лайза Родригес.
Спальня Кристы была самой большой комнатой в ее большом доме. Кристе нравилось это. Спальня — это место, где можно проводить время. Она могла делать всю телефонную работу, лежа в постели. Могла расслабиться на огромной софе и посмотреть фильм. Могла вымыться и привести себя в порядок в мраморной ванной, похожей на пещеру. А теперь спальня превратилась в место, где жили ее воспоминания. Она не могла не думать о Питере и уже горько сожалела об этой ссоре, вспыхнувшей на пустом месте. Во всей восхитительной смеси, которую представляла из себя ее личность, лишь единственное было ей не по вкусу. Чувство интеллектуального превосходства, которое он иногда демонстрировал по отношению к ней. Уже дважды оно приводило их на грань взрыва. Будет ли так и дальше, пока их отношения не превратятся в груду камней? Черт! Какие отношения? С того момента, как она обрушилась на него, он исчез из ее жизни. Когда она вернулась назад в дом, его и след простыл, вероятно, он уехал назад в Ки-Уэст к холодным утехам своей работы. Он не позвонил. Не оставил никакого горького литературного прощального слова. Ничего.
Целый день она клокотала и тосковала по нему, ненавидела, придумывала способы как ужалить его побольней. Но звонить ему не стала. Гордость саботировала эту маленькую мысль, как только та поднимала свою трогательную голову, несмотря на странное предчувствие, что она носит его ребенка. Его слова все кружились и кружились у нее в голове, тяжестью ложились на жаркие воспоминания, сокрушая и загораживая их. «Не думаю, чтоб ты смогла добиться успеха в издательском деле, если бы старалась продать что-нибудь серьезное. Они сразу распознают дуру, с первого взгляда».