— Положите вещи обратно, они вам пригодятся дома.
В потухших глазах Лисовского пробудилась искорка жизни. Спросил неуверенно:
— Если я правильно вас понял, мне отсюда можно будет вернуться домой?
— Вы поняли правильно, — улыбнулся Дегтярев. — Скажите, Семен Осипович, откуда у вас эти полторы тысячи?
— Когда в семье четыре человека и все работают, разве они не могут скопить?..
Дегтярев уже давно подсчитал общую зарплату семьи Лисовского, видел их скромную обстановку и знал, что старик говорит правду — деньги нажиты честным трудом.
— Вам не жаль было отдать их Мещерскому?
— Если скажу нет, вы все равно не поверите. — Лисовский тяжело вздохнул. — Но с тех пор как мой сын женился, жизнь у нас совсем перевернулась. Она прямо-таки бьет ключом и все по голове. А у меня старая голова, ей уже стало совсем невмоготу. И, когда я услышал… — Лисовский прикусил губу.
— Что же вы замолчали? Услышали, что Мещерский берет взятки? Это вы хотели сказать?
— Совершенно верно, товарищ следователь! — Как и рассчитывал Дегтярев, Лисовский, узнав, что его не отправляют в тюрьму, несколько успокоился и разговорился. Ему очень хотелось рассказать этому следователю, который так спокойно и дружелюбно с ним разговаривает, всю правду. — Теперь я вижу — оклеветали человека. Теперь я убедился в этом на собственной шкуре. Роза мне говорила: «Не верь первому встречному. Мало ли что болтают!» Она мудрая женщина, моя Роза. Она сказала: «Иди лучше к самому товарищу Бережнову. Зачем тебе кривой путь? Ты же бухгалтер, Семен, ты должен знать, что прямая — самое короткое расстояние между двумя точками». А я? Что я ей ответил? «Не дури мне голову высшей математикой! Любая кривая короче прямой, на которой стоит начальство!» Вот что я ей ответил… — Сейчас Лисовского так же трудно было остановить, как прежде заставить отвечать на вопросы. Но Кирилл и не собирался его останавливать. Он внимательно и терпеливо слушал. — Поверьте, товарищ следователь, когда человек прожил длинную, честную, трудовую жизнь и вдруг убедился, что он совсем законченный дурак, ему бывает нелегко. Но что есть, то есть. От этого никуда не денешься. И я просто не знаю, как теперь смогу смотреть в глаза товарищу Мещерскому…
— Кто же так бессовестно его оклеветал?
— Есть у нас в тресте такой инженер — Сидоренко…
Карпов, услышав эту фамилию, вздрогнул, как боевой конь. Но прервать старика не решился.
— Был он недавно у моего сына в гостях, — продолжал Лисовский. — Выпили, закусили. Почему нет? Люди молодые. Невестка начала жаловаться: «Одна комната, повернуться негде». Сын стал ее успокаивать: «Отец давно хлопочет о квартире, со временем получим…» Тут Сидоренко говорит: «Сережа, ты совсем глупый или как? Не подмажешь, не поедешь! Пусть твой папочка отвалит Мещерскому куш, он сразу попадет в список». «А ты отвалил?» — спрашивает Сережа. «Неужели нет?» — отвечает. Я, товарищ следователь, поверьте, сначала от этих слов в ужас пришел… Не может быть, думаю, чтобы Павел Сергеевич взятки брал! Такой видный человек, заместитель управляющего трестом… А бес мне на ухо шепчет: «Не врет Сидоренко. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!» Ночь шептал, день шептал… И вот я сижу у вас… Деньги потерял, честь потерял, на порядочных людей смотреть совестно!