— Аленушка и Иванушка были гробсарайтерами?
— Кем-кем?
— Они не могли работать около дома и пошли далеко.
— Гастарбайтеры. В определенном смысле, конечно.
Николай Сергеевич порадовался, что внук запомнил значение недавно объясненного трудного слова, хотя и переврал произношение. Они благополучно дочитали до момента, когда Иванушка не послушался сестрицу, напился из копытца и превратился в козленочка.
— Зря мучился, — прокомментировал Николенька. — Надо было пить из первого копытца. Какая разница: в теленочка, в жеребеночка или в козленочка превратиться? Из-за микробов превратился? Мама из-за микробов не разрешает воду из крана пить. А папе даже из бутылок. Я слышал, когда гости были, как мама тихо папе сказала: «Хватит пить, козленочком станешь».
— Подслушивать — некрасиво! И вдвойне некрасиво передавать то, что люди говорили друг другу по секрету.
— Почему?
Этот короткий вопрос Николай Сергеевич считал самым сложным. Коленькино «почему» часто ставило дедушку перед необходимостью просить мальчика принять моральную норму как закон с отсроченными объяснениями. Он получит их, когда подрастет. В самом деле, как объяснить пятилетнему мальчугану, что нельзя драться с девочками, когда он свое «почему?» подкрепляет аргументами: девочка была на голову выше и три раза первая ударила его танком по животу?
Кое-как выбравшись из паутины нравственных правил, Николай Сергеевич продолжил чтение:
— «Залилась Аленушка слезами, села под стожок, плачет, а козленочек возле нее скачет. В ту пору ехал мимо купец. „О чем, красна девица, плачешь?“ Рассказала ему Аленушка про свою беду. Купец ей говорит: „Поди за меня замуж. Я тебя наряжу в злато-серебро, и козленочек будет жить с нами“. Аленушка подумала, подумала и вышла за купца замуж. Стали они жить-поживать, и козленочек с ними живет, ест-пьет с Аленушкой из одной чашки…»
— Не по любви вышла! — констатирует Николенька.
— Почему ты так решил?
— А что же у купца даже имени нет? Одна профессия!
«Не по любви» — это, конечно, тоже из лексики воспитательниц. Надо все-таки, думал Николай Сергеевич, поговорить с ними, указать на недопустимость подобных разговоров в присутствии детей. Но он знал, что вряд ли решится прийти в детский сад и выступить с критическими замечаниями. Может, Ирину попросить? Или Павла? Должны ведь быть границы! Вчера чуть со стыда под землю не провалился, когда Николенька на прогулке посоветовал соседям, купившим щенка, назвать собачку Аборт. Где ребенок услышал это слово? Не иначе как в детском саду!
Николай Сергеевич прокашлялся и стал читать дальше: