Павлу ничего не оставалось, как попрощаться и выйти из кабинета.
Впервые в жизни он мечтал заболеть — чтобы вызвать врача на дом. Но как назло, здоровел с каждым днем. И даже ангины ему были не страшны после операции. Вероника тоже не жаловалась на здоровье, но каждый вечер Павел внимательно ее рассматривал:
— Что-то ты красная. Наверное, температура, ОРЗ. Давай завтра врача вызовем?
На третий или пятый день такой «братской заботы» Вероника не выдержала:
— Если тебе очень нужно, я, конечно, могу прикинуться больной.
— Умница! Есть такой старый школьный способ: канцелярский клей в нос. Слезы, сопли — все будет натурально. Знала бы ты, сколько я уроков с помощью клея прогулял!
— А съесть какую-нибудь гадость для тебя не нужно? Пашка! Ты же влюбился! Без бинокля видно.
— Ну и что?
— А то, что раньше в обращении с девушками робости у тебя не наблюдалось. Чего ты трусишь? Твоя докторица сделана из того же теста, что и остальные.
— Ничего-то ты не понимаешь! И закрыли тему!
Ирина не могла быть из того же теста, что и другие девушки, потому что происходящее с ним не имело ничего общего с предыдущим опытом.
— Мне болеть завтра или нет? — ехидно поинтересовалась Вероника.
— Обойдусь.
Павел не сторожил девочек на улице с пионерского возраста. Он торчал у поликлиники и придумывал оригинальные заходы для разговора, но, когда Ирина вышла, глупо соврал:
— Здравствуйте, какая встреча! Позвольте вас проводить?
Через день у Ирины был вечерний прием, она освобождалась после восьми. И снова он сморозил про нечаянную встречу. И третий раз неуклюже пробормотал что-то про общую тропу и время. Так и повелось, что Павел через день оправдывался и говорил о нечаянной встрече. Как подросток неопытный.
На работе Павел твердо заявил, что по нечетным числам (у Ирины вечерний прием) задерживаться не может. Данила, который тогда только женился на Лене, был счастлив и весел, спросил:
— Ты в бассейн, что ли, записался?
— Вроде того, — ответил Павел.
Если возникала необходимость по нечетным задержаться, доделать документы, Павел намертво стоял за свой «бассейн», и Даниле приходилось оставаться, воруя время у молодой жены. Зато по четным Павел был душкой, готовым торчать на фирме до полуночи.
Два месяца Павел через день провожал Ирину. Пятнадцать минут пути, волнение, банальные речи, прощание у ее подъезда. Павел вел себя как рохля, проклинал свою откуда-то взявшуюся косноязычность и давно забытую, а теперь вдруг снова возродившуюся мальчишескую робость. Он знал, чего боится: проявит инициативу, распустит руки, да просто в кино пригласит — и конец. Ирина, она умеет. Докторским тоном скажет: