Глава 40
КЛЕМЕНТИЯ, пятница, вечер, 26 сентября
Книжка лежала у Клементии на коленях и она время от времени принималась ее читать, но «комиссар» отвлекал ее разговорами и умными инструкциями – как надо ей себя вести, и как не надо. Разговоры были служебными. А потом он сказал, почитай, может это тебя успокоит. И она стала читать, чтобы действительно успокоиться, ведь через час ей предстояло идти на эту дачу, которую они так долго искали.
– Я очень за тебя беспокоюсь. – Добавил «комиссар», когда Клементия слово в слово повторила тот бред, что они только что придумали в качестве оснований для легального прохода на территорию дачи, как только увидели, что от дома отъехал синий «Volvo-850».
– Меня очень часто принимают за дурочку, так что если наш номер не пройдет, то прикинусь и на этот раз такой же убогой, как и ранее. Да и кто меня помнит? Я ж каждый день в новом наряде.
– И то верно. Ты так волосы распушила, они у тебя от природы такие или от химии? Ты не устаешь каждый день быть другой? Тебя мама то узнает?
– Только в ванной, когда спину мне трет. А когда я одета, мама иногда роняет тарелку на ноги, если я внезапно перед ней появляюсь в новом облике.
– Верю, Клементия. Но у твоей мамы, я тебе скажу, не железная выдержка.
– Не железная. Это уж точно. – И они надолго замолчали.
Клементия уткнулась в книгу, ей хотелось знать, каким же образом героиня отомстит этому негодяю В.
ПОНЕДЕЛЬНИК
Я ничего о нем теперь не знаю.
Моя жизнь – спокойна и безоблачна, потому что у меня появилось любимое занятие – я пишу. Я взяла у своей бывшей коллеги старенький компьютер и каждый вечер просиживаю за работой. Я пишу одну главу в день – главу моей следующей книги. Я не знаю, что моя героиня будет делать в этой главе, я не придумываю для нее каких-то особых поступков. Она сама решает, что ей дальше делать и что говорить. Она очень самостоятельная – эта дама. Я наделяю ее такими чертами, которых сама не имею. Когда же утром я перечитываю то, о чем писала вчера вечером, то иногда удивляюсь всему, что она тут наговорила или сделала. Пишу я, нисколько не задумываясь над тем, как закончить тот или иной день моей выдуманной, но такой настоящей женщины. Я с большой симпатией отношусь к каждой из своих выдуманных героинь и даже плачу иногда, если у какой-либо из них не удается жизнь. Утром я только редактирую написанное, но никогда не исправляю того, что уже написано. Да и как я могу перекраивать чужую жизнь – она ведь уже состоялась.
Меня печатают. Однако какой-то особой радости я при этом не испытываю. Мне просто нравится то, что я знаю, каким образом занять свой длинный вечер. Но больше всего мне нравится мое теперешнее одиночество. Как раньше я страдала из-за него и как сейчас изменилось о нем мое представление.