Потрясенная увиденным, Клементия не сразу сообразила, что все еще стоит на разделительной полосе, не решаясь перебежать широкое – в три ряда – полотно дороги. Зачем ей теперь бежать?… Как сквозь сон повторяла она одну и ту же фразу… и все стояла, и смотрела на полыхающий ярким пламенем автомобиль, еще минуту назад называвшийся «Фордом», а теперь – это было всего лишь грудой горящего металла… И Витя-охранник… ее ненадежный телохранитель, который лишь час назад целовал ее и лез ей под свитер… Слезы ручьем бежали из ее глаз и скатывались на подбородок, а она все никак не могла решить такую простую задачу – переходить ли ей дорогу…
Очень скоро на стоянку подъехала дорожная милиция, собралась толпа водителей… Клементия медленно пошла по разделительной полосе – подальше от страшного места, и уже минут через десять, когда она нашла в себе силы оглянуться назад, то не увидела уже ничего – густой кустарник, с не облетевшими еще листьями, скрыл от нее все происходящее на стоянке.
* * *
Лишь во второй половине дня Клементия добралась до Москвы. Первым делом она залезла под душ и долго стояла, отогреваясь и смывая грязь, слезы, усталость. Когда через час она уже спала беспробудным сном, в дверь к ней позвонили. Не соображая ничего, спотыкаясь о разбросанные по дороге собственные вещи, она подошла к двери и заглянула в глазок – на площадке стоял ее «комиссар». Рядом с ним – та женщина, из-за которой все по сути дела и произошло. Клементия открыла дверь и, пропуская гостей вперед, заревела уже в голос.
Еще через полчаса, когда Максим напоил горячим чаем обеих плачущих женщин, Клементия поведала о том, что же с ней произошло в течение последнего времени. Она уже не плакала – она предлагала план дальнейших действий. Она ведь дочь милиционера и воспитанница самого «комиссара Мэгре». План «комиссаром» был одобрен после значительных поправок.
Глава 47
ВАДИМ, суббота, 27 сентября
За рулем автомобиля Вадима не отпускала мысль – неужели ни на кого нельзя положиться и наступило время, когда его окончательно загнали в угол? Раньше загонял в угол он сам… Он дал волю своим эмоциям – ругался вслух самыми грязными словами, которые мог только придумать. Он ругал себя, компаньонов, партнеров, сотрудников и обслугу. Не забыл и всех баб, которых только мог вспомнить. Но запас ругательств был у него не так велик, и очень скоро ему надоело произносить одно и тоже, однако пришло успокоение, и вернулся холодный и трезвый расчет. Главное, никогда не надо ставить точку – выход всегда найдется, важно – держать себя в руках. И уже, съезжая с кольцевой, он был спокоен – холоден и рассудителен.