Только к вечеру, под угрозой охвата с фланга немецкая рота отходит, бросив две противотанковые пушки, для тягачей которых не было горючего. Потери советских войск – двадцать один убитый, пятьдесят семь раненых, два танка потеряны безвозвратно.
…Гауптман Петер Бергер криво улыбнулся, вспомнив Южную Францию, куда ему повезло попасть в ходе кампании на Западе. Недавно прочитанная им заметка из какой-то газеты, где русское Причерноморье сравнивали как раз с оной, — походила на утонченное издевательство. Там просто неоткуда было взяться подобным морозам и ветрам – в его ротах потери только замерзшими и обмороженными дошли до двадцати нижних чинов и унтер-офицеров. Единственный оставшийся в живых из офицеров, прошедших с ним всю кампанию в Европе и России, — командир второй роты, обер-лейтенант Хорст, был тяжело ранен сегодня при отражении атаки русских у деревни. Остальные же – с таким трудом выцарапанные из недавнего пополнения, еще зеленые лейтенанты. Пока ситуацию с отсутствием опытных кадров удавалось решать в основном за счет «нянек» – старших унтер-офицеров, стоявших за спинами новоиспеченных комрот и комвзводов.
«Прав был покойный майор Бреннеке, храни Господь его душу… — устало думал комбат, пытаясь закурить, окоченевшими пальцами сжимая зажигалку и папиросу, — нам, по сути дела, этим летом помешали реализовать свой козырь. Сейчас «Иваны» оправились от поражений и дают нам «прикурить»…» – усмехнулся каламбуру Петер. С трудом раскурив отсыревшую папиросу, он жадно затянулся ароматным табаком, приятно обволакивающим измученный мозг.
…Остатки 100-й легкопехотной дивизии вермахта, сформировав арьергард из наиболее боеспособных соединений, отходили вместе с другими частями. Громкое название «стальной заслон» присвоили сборной солянке – растрепанным пехотному и инженерному батальонам, егерской роте и батарее ПТО. По пути к ним прибились румынские кавалеристы из 3-го кавкорпуса, которых чуть не перебили, приняв их за русских «козакофф» – лишь острое зрение унтер-офицера Шульца помогло избежать ошибки. Командир эскадрона, сублокотенант Аурел Оничану оказался опытен, умен и хитер – Бергер, обсудив «статус кво», больше не сомневался в нем. Выслав дозоры из своих людей чуть дальше основных дозоров, комэск Оничану держался чуть поодаль от КШМ Петера с группой своих кавалеристов… …И еще этот приказ из штаба, будь он неладен! «…всеми мерами содействовать удержанию противника у населенных пунктов…» Саперы майора Фалька сделали все возможное, чтобы превратить селение в опорный пункт – и благодаря им, а также опыту Хорста удалось задержать «Иванов» на несколько часов. Правда, пушки все же пришлось бросить – нехватка топлива уже ощутимо чувствовалась в вермахте. Более того, кое-где отходящие части испытывали недостаток продовольствия, боеприпасов и медикаментов – из-за той каши, в какую превратились армейские тылы, служба снабжения не справлялась со своими обязанностями. Что уж говорить о том бардаке, в который превратилась линия фронта… …Недавний инцидент в одном из сел, где солдаты одной из дивизий начали отбирать излишки провианта, фуража и теплых вещей у местных, перерос в настоящий бой. До этого настороженно-нейтрально относившиеся к германским войскам крестьяне взялись за припрятанное оружие, когда при попытке помешать изъятию излишков был застрелен вместе с сыновьями староста. Лишь вмешательство фельджандармерии и усиленного батальона местной полиции помогло армейцам справиться с обнаглевшими туземцами… …Столб снарядного разрыва встал над деревней. Второй, третий… Между ними взлетели непохожие на них, кустистые, разрывы. Работают минометчики – самые маложивущие среди артиллеристов. После противотанкистов. Но сейчас, словно опровергая это утверждение, полноценная минрота стрелкового батальона засыпает немцев немецкими же минами. Ну а что вы хотите – СССР – страна бедная, даже стратегическое наступление боеприпасами обеспечить не может. Но честная – немецкие солдатики свое добро бросили, надо его им вернуть.