Глаза Уиллы блеснули сталью.
— Да, ты будешь слушаться женщину, которая тебя кормит, поит, одевает, обеспечивает всем необходимым. И только посмей обращаться с ней как с прислугой. Здесь тебе не Голливуд. Тут к каждому относятся так, как он того заслуживает.
— Между прочим, у меня есть собственная профессия.
— Знаю-знаю, кино писать. — Уилла скривилась, потому что не могла представить себе занятие более никчемное. — У нас тут сутки состоят из двадцати четырех часов. Скоро ты в этом убедишься. — Она устало подошла к окну. — Что же мне делать с нашей перепуганной птичкой?
— Я бы скорее сравнила ее со сломанным цветком.
Уилла удивленно оглянулась на Тэсс. Кажется, в голосе сестрицы прозвучала жалость?
— Она тебе рассказывала, откуда синяк?
— Нет, я с ней вообще не разговаривала, — небрежно пожала плечами Тэсс, пытаясь подавить всколыхнувшееся чувство вины.
Спокойно, девочка, сказала она себе. Никаких эмоциональных привязанностей.
— Нашу встречу трудно назвать счастливым воссоединением семьи.
— Ничего, Адаму она расскажет. К Адаму все приходят со своими болячками. Так что предоставим бедняжку Лили его попечению.
— Хорошо. Я утром вылетаю в Лос-Анджелес. За вещами.
— Кто-нибудь из людей отвезет тебя в аэропорт.
Прежде чем снова обернуться к окну, Уилла сказала:
— И учти, голливудская красотка, купи там трусы потеплее. Они тебе здесь понадобятся.
Вечером Уилла верхом отправилась в прерию. Солнце, повисшее над западной грядой, истекало кровью, окрашивая небо в багряный цвет. Нужно было успокоиться, разобраться в собственных мыслях и чувствах. Кобыла по имени Аппалуза игриво перебирала ногами и закусывала удила.
— Ладно, красотка, хочешь порезвиться — давай.
Уилла отпустила поводья, и кобыла сразу же припустила галопом. Они мчались навстречу сгущающимся сумеркам, прочь от домов, людских голосов, огней. Впереди простиралась долина, по которой петляла неспешная река.
Они скакали вдоль берега, двигаясь на восток. В небе зажглись первые звезды. Было очень тихо, лишь шумела вода да стучали копыта. Вокруг паслись стада, в небе кружили ночные ястребы. Взлетев на вершину невысокого холма, Уилла огляделась по сторонам и увидела повсюду одно и то же: чередование света и тени, редкую порцию деревьев, колышущиеся травы, бесконечные зигзаги изгородей. Очень далеко, на самом горизонте, светились огни соседнего ранчо.
Там находились земли Маккиннонов.
Кобыла вскинула голову, фыркнула, и Уилла натянула поводья.
— Что, не набегалась еще?
Нет, кобыла не набегалась. Да Уилла и сама еще выплеснула не всю ярость, не всю энергию. Как бы избавиться от горечи, бессильной злобы, обиды? Ни к чему тащить за собой весь этот груз в грядущий год, который и без того обещает быть тяжелым. Девушка зажмурилась и подумала, что ей бы не год, хотя бы час продержаться. Главное — не реветь. Ни из-за Джека Мэрси, ни из-за его младшей дочери.