Когда Лауре исполнилось десять лет, тетки забеспокоились: девочка увлекалась только книгами и музыкой.
– Что если она начнет по субботам играть в теннис? Как ты думаешь? – спросила сестру Сесилия.
– Очень здоровый спорт. Им можно заниматься всю жизнь, – согласилась Лилиан, физические упражнения которой сводились к пешеходной прогулке от дома до машины, поданной к подъезду, и от машины до письменного стола в офисе.
– Можно сделать теннисную площадку, за гаражом есть ровная лужайка, – предложила Сесилия.
– Да, а подальше разобьем огород, как в Англии, – подхватила Лилиан. – И вьющиеся растения на шпалерах, это будет восхитительно.
Старые девы без устали занимались благоустройством дома и участка. Они любили помечтать об идиллическом будущем Лауры в своем родовом гнезде.
– Когда-нибудь ты выйдешь замуж за человека, которому мы передадим наше дело, и он поселится в нашем доме.
Лаура таинственно улыбалась, растроганная их добротой, забавляясь их близорукостью. «Разве вы не знаете, что я выйду замуж за Френсиса Элкота? Ни за кого другого», – думала она.
Усталая женщина, лежащая на софе, предалась воспоминаниям о своей детской невинной любви.
– Но разве дети всегда невинны? И ты, Лаура, вспомни-ка… Не совсем уж невинны были твои мечтания…
Широкая поросль бирючины отделяла участок Пайге от участка Элкотов. В одном месте кустарник был разрежен, и ребенок мог бы проскользнуть, если бы ему разрешили. Но Лауре не разрешали.
– Доктор Элкот должен бы заделать эту дыру, – жаловалась тетя Лилиан. С тех пор как Френсис уехал, участок совсем неухоженный.
– Он скоро приедет. Я слышала сегодня утром. Он разбил обе ноги в Колорадо, катаясь на горных лыжах. Переломы лодыжек, кажется.
Лаура спросила, как это – разбить ноги? Как разбитая чашка, которая разлетается на осколки?
– Нет, нет. Не так. Когда он приедет, мы пойдем навестить его, и тебя возьмем, тогда сама увидишь. Я испеку Френсису лимонный пирог. Он такой славный мальчик.
На следующее утро, когда Лаура играла на лужайке в своей песочнице, она услышала, как хлопнула дверь соседнего дома и как кто-то разговаривал в соседнем саду. Потом голоса смолкли; Лаура подобралась к дыре в изгороди, надеясь увидеть мальчика со сломанными ногам. Но это был не мальчик, а мужчина. Он сидел в кресле, а вытянутые очень толстые белые ноги лежали на скамеечке. Около кресла стоял маленький столик, на нем – кувшин и стакан. Мужчина закрыл книгу, лежащую у него на коленях, налил сока в стакан и начал пить. Потом он причесал пальцами темные волнистые волосы и снова взял книгу, но в эту минуту заметил блестящий в щели изгороди голубой глаз. Встретившись с его взглядом, глаз моргнул, но храбро остался, где был.