– Ну, что ж, это будет для нас великолепное лето, – сказал Том. – А теперь, может быть, поспим?
– Пора, пожалуй! – засмеялась Робби. – Мы славно потрудились.
Они лежали, тесно прижавшись один к другому, и Том, уже в полудремоте, вспоминал:
– Какой чудесный день! Утром я блестяще сдал экзамен по астрономии, потом это изумительное собрание в Гражданском центре, потом – ночь утех с Робби… – А завтра – дома! Снова дома, и вкусная еда, приготовленная матерью – бифштекс и шоколадный торт. Работа с отцом, прогулки и плавание с Тимми… Дом, милый дом…
Процессия двигалась по широкому бульвару в центре города, четко отбивая шаг, поднимая руки в фашистском приветствии. Для охраны порядка процессию по сторонам сопровождали отряды полицейских на мотоциклах, а сзади – полицейские машины с мигалками. Подростки, старики и женщины, из любопытства ли, или в знак поддержки следовали за процессией, – день был будний, и мужчины были на работе. Наконец они дошли до места и окружили кольцом памятник в центре города.
Лаура попала сюда случайно. Она хотела пройти бульваром, после того как сделала все необходимые покупки в магазинах, но толпа увлекла ее. Люди, поджидавшие процессию, взобрались на пьедестал памятника Неизвестному солдату. Они размахивали американскими флагами и яркими брошюрами, выкрикивали лозунги:
– Только американцы! Только белые! Власть – американцам!
Лаура почувствовала дрожь отвращения. Эта сцена была оскорбительна для флага Америки, для мемориала герою войны, у подножья которого лежал лавровый венок.
– Дикие, обезумевшие люди! – возмутилась она. – Мой отец пал за Родину, но не за это же он сражался! – воскликнула Лаура.
Женщина, стоявшая рядом с ней, сочувственно кивнула:
– Крикливые подонки!
– Кто они такие? – спросила Лаура.
– Национальный съезд правых партий. Вплоть до самых оголтелых – крестоносцев и гвардейцев. У меня дядя служит в полиции, он рассказал, что съехалось до семисот человек – собрались в мотеле и отправились процессией через город. Полиция ожидает беспорядков.
Процессия торжественным шагом двигалась вокруг памятника, скандируя:
– Власти! Власти! Мы ее завоюем!
Множество голосов слилось в грозном хоре, а вскинутые вверх в гитлеровском приветствии руки напомнили Лауре фильмы о нацистской Германии. По спине ее пробежал холодок.
Какой-то невысокий седой человек начал речь, но его голос был заглушен криками юношей, окруживших памятник. Нельзя было даже понять, кричали ли они в поддержку ему или чтобы заглушить его:
– Бу! Бу! Бу!
– Замолчите! – закричали другие. – Замолчите, подонки!