занимающих низший уровень по осведомленности, самосознанию, эрудиции, чем
существа многих нечеловеческих видов. Я имею в виду людей с глубокими и
непоправимыми нарушениями функций мозга, а также людей младенческого возраста;
избегая сложностей, присущих анализу поведения младенческих особей, я остановлюсь
на постоянно умственно отсталых людях.
Философы, поставившие своей целью отыскать особенности, которые доказывали бы
отличия людей от других животных, редко уделяют внимание категориям людей,
обладающих тяжелыми комплексами неполноценности, не позволяющими увенчать их
затасканным ореолом исключительности и благородства. Нетрудно увидеть, почему
они не делают этого; если развить это направление без переосмысливания нашей
позиции к другим животным, то это будет означать, что мы имеем право проводить
причиняющие боль эксперименты на умственно отсталых людях; рассуждая подобным
же образом, не трудно прийти к логическому выводу, что мы также должны иметь
право выращивать, разводить неполноценных людей, чтобы убивать их для
употребления в пищу.
Для философов, участвующих в дискуссии по проблемам равенства, легче всего было
бы находить выход из трудных ситуаций путем исключения из обсуждения умственно
отсталых людей, как, якобы, вообще не существующих. Гарвардский философ Джон
Роулз в своей объемистой книге «Теория справедливости» выступает против
рассмотрения этой проблемы, когда пытается объяснить, почему принципы нашей
юстиции мы распространяем только на людей, но не на других животных; он просто
отделывается от нее при помощи такой ремарки: «Я не могу проверить эту проблему
сейчас, но я допускаю, что представление о равенстве не всегда может быть
продемонстрировано материально». Такое экстраординарное решение вопроса, по-
видимому, должно означать или то, что мы можем обращаться с умственно отсталыми
людьми так же, как мы обращаемся с животными, или наоборот, согласно собственной
формулировке Роулза, мы должны распространить принципы нашей юстиции на
животных.
Что еще может сделать философ? Если честно стать лицом к лицу с проблемой,
поставив вопрос об аморальном отношении к животным, это настолько высветит
невыносимость существующего состояния, что назревшая необходимость радикальной
ревизии юридического статуса живых существ нечеловеческого происхождения станет
очевидной. В безнадежной попытке спасти общепринятые точки зрения этот философ