он, — не может быть обращена к неразумным творениям по трем причинам: во-первых,
они не состоятельны, особенно во владении речью и обладанием понятия доброты,
составляющих сущность творений разумных, отсутствует чувство симпатии между
нами — подающим и принимающим; и наконец, потому что милостыня зиждется на
наличии и соблюдении общих интересов, духовном братстве, постоянного счастья,
которого неразумные творения не могут достичь». Поэтому мы скажем, что есть только
возможность любить эти создания, «если мы рассматриваем их как добрые предметы,
чего мы желаем и для других», «во славу божию и на пользу человеку». Иными
словами, мы не можем покормить любимую индейку лишь потому, что она голодна, но
только в том случае, если подумаем о ней, как о продукте на воскресный обед.
Все вышесказанное может привести нас к подозрению, что Фома Аквинский просто не
верил в то, что животные, в отличие от человека, вообще способны испытывать
страдания. Такая точка зрения была поддержана другими философами, хотя для всех
очевидной была ее абсурдность, которая применительно к Фоме Аквинскому
облегчает, по крайней мере, простить ему груз безразличия к страданиям. Такая
интерпретация, однако, была достигнута при помощи наших собственных авторских
слов. В течение дискуссии с несколькими сострадательными заявлениями против
жестокости к животным в Старом Завете Фома Аквинский предлагает нам различать
разум и страсти. Поскольку дело касается разума, он говорит нам: «Дело заключается
не в том, как человеку относиться к животным, потому что Бог подчинил все вещи силе
человека.. и именно в этом заключается смысл, когда Апостол говорит, что Бог не мог
проявлять заботу о быке, потому что он не спросил человека, что ему делать с быком и
с другими животными». С другой стороны, где есть увлечение и забота, там возникает
наша печальная жалость к животным, потому что «даже неразумные животные
ощущают боль», тем не менее, Старый Завет предписывает не иметь намерений щадить
или избавлять неразумные существа — животных, от боли: «Теперь это очевидно, что
человек практически подвержен порывам жалости к животным и он тем более должен
распределить жалость к сотоварищам, как это записано». (Книга Притчей
Соломоновых, XII, 10).
Итак, Фома Аквинский пришел к выводу, что только довод против жестокости к
животным может в итоге привести к жестокости и к человеческим существам. Однако
влияние Фомы Аквинского продолжается. В середине XIX столетия папа Пий IX