большинства из нас является в известном смысле свидетельством о причинении им
невероятных страданий и боли. Теория Декарта позволяла экспериментаторам
освободиться от каких-либо угрызений совести, которые они могли чувствовать при
этих обстоятельствах. Декарт лично рассекал на части живых животных, чтобы
пополнить свои знания в анатомии, и многие из ведущих физиологов того времени
объявляли себя картезианцами и механистами. Как свидетельствовали последующие
события, некоторые из тех экспериментаторов, работавших в янсенитской семинарии в
Порт-Ройяле в конце XVII столетия, окончательно разъяснили удобство декартовой
теории: «Они руководили избиением собак с совершенным безразличием и поднимали
насмех каждого, кто высказывал жалость к этим созданиям за причиняемую им боль.
Они говорили, что животные — это те же часовые механизмы и что издаваемые ими
крики под пытками, это лишь шум от прикосновения к животному, а тело в целом
лишено чувств. Они прибивали бедных животных гвоздями к доскам всеми четырьмя
лапами, чтобы разрезать их живыми и наблюдать циркуляцию крови, что было важным
объектом обсуждения».
Период эпохи Просвещения и после него
Применение новой системы экспериментирования на животных частично несет
ответственность за изменение позиции по отношению к животным в том смысле, что
такие опыты открыли поразительное сходство физиологии человека и других
животных. Строго говоря, это было несовместимо с тем, что говорил Декарт, с его
теорией «часового механизма» и поэтому лишало его взгляды убедительности. Лучше
всего об этом говорит Вольтер: «Варвары те, кто ловит собаку, превосходящую
человека в преданности и дружбе, прибивает ее гвоздями к столу, рассекает живую и
показывает вам, как работают вены! Однако вы находите в собаке те же самые органы
чувств, что и у себя. Так ответьте, механисты, с какой целью могла природа
расположить в животных органы чувств, если они этих чувств не могут испытывать?»
Хотя подобные изменения не носили радикального характера в целом, такое
совместное влияние улучшило отношение к животным. Шло постепенное осознавание
того, что другие животные тоже способны страдать и это давало право на
рассмотрение. Однако не было и мысли, что животные могут иметь какие-то другие
права, интересы их попирались интересами человека, тем не менее, шотландский
философ Дэвид Хьюм выразился достаточно сентиментально, когда сказал, что