Кроме того, я вижу здесь «Историю Англии» Кекстона издания 1480 года. Не возражал бы и против неё. У них есть ещё Шекспир — первое издание
in folio. М-м, хороший высокий переплёт, 13 и одна восьмая дюйма в высоту и 8 с половиной в ширину, — можете и её захватить. В целом, выбор не ахти как большой по сравнению с некоторыми другими аукционами, где мне приходилось бывать. Однако, полагаю, всё-таки вам стоит съездить, Баттерфилд.
Баттерфилд серьёзно кивнул. «Очень хорошо, милорд, — сказал он. — А вот фотографии, которые вы просили, милорд. Я полагаю, что все они удовлетворительны. По-моему, мистер Таунсенд получился особенно хорошо».
— Я? — недоверчиво переспросил я.
— Формальность, старина, — успокоил меня лорд Саймон.
Он взял большие конверты, которые ему вручил Баттерфилд, и вынул несколько портретов. Первым шёл Феллоус, затем Майлз, Стрикленд, Норрис, и наконец довольно вульгарный тип, немного похожий на меня.
— В самом деле, Плимсолл... — начал было я.
— Не волнуйтесь, Таунсенд. Мы просто обязаны были щёлкнуть всех в пределах возрастного диапазона. Несколько неловко, признаю. Были какие-то затруднения с их получением, Баттерфилд?
— Абсолютно никаких, милорд. Я нашёл такую точку, мимо которой все они обязаны были проходить, один за другим, милорд, и мне оставалось только ждать.
Лорд Саймон больше ничего не спросил.
Я начал рассказывать ему о странных вопросах, которые сержант Биф задавал Уильямсу и мне вчера вечером после его ухода. Я сказал, что мы не могли понять, чего добивался этот полицейский.
— Вы не знаете полицию, как её знаю я, — усмехнулся лорд Саймон.
— Но он, кажется, вполне уверен, что знает виновного.
— Конечно уверен. Он просто обязан. Полиция всегда уверена, пока не убеждается, что неправа.
— Интересно, кого он может подозревать.
Лорд Саймон вздохнул с некой грустью. «Вероятно, Норриса», — я бы сказал.
— Почему Норриса?
— Ну, о том, как действует официальный ум, можно только догадываться. Но я бы предположил, что это Норрис. Биф не знает, как убийца вышел из комнаты. Но Норрис уже был у двери, когда вы, Терстон и Уильямс к ней подбежали. Поэтому он, с точки зрения Бифа, был наиболее близок к преступлению. Поэтому он должен быть виновным.
— Неужели они действительно так думают? — спросил я.
— Мой дорогой, если бы вы повидали столько же, сколько я, вы бы поняли, что они вообще не думают. Они только предполагают.
— О Боже! — воскликнул я, мысленно представив всех убийц в Англии, которых арестовывали, судили и вешали на основе подобных предположений.
— Конечно, — продолжал лорд Саймон, — то тут, то там в полиции вы найдёте проблески разума. Но в таком случае, как этот, необходимо нечто большее. Например, капелька воображения.