У него был дар гасить вспышки раздражения у детей и вызывать их смех. И детскую подначку он воспринимал отлично. Когда проказница Шарлота подсунула ему высосанное яйцо, шеф спокойно срезал его верхушку, посолил и начал с показным удовольствием черпать воздух, пока едва не сложившаяся пополам от смеха Шарлота не подала ему целое.
— А я-то подумал, что такие у вас в «Орандж-Хиллз» яйца, — пояснил он девчушке. — У нас другие. Но новые места, да и новые начальники иногда отличаются от старых. Я, наверное, отличаюсь от своего предшественника, но не очень, надеюсь. — Он улыбнулся Джине.
Джина ответила улыбкой, опускаясь на стул и тут же начиная намазывать маслом и нарезать кусочками тост для малютки Поля.
— Вам незачем вставать так рано. Отец никогда не завтракает с детьми. К тому же, вы еще не приступили к своим обязанностям.
— В возрасте вашего отца, я тоже, быть может, не стану вставать так рано, а ваш отец, в мои годы, возможно, поступал, как я.
— Возможно, — она и не заметила, что вздохнула.
— А вы опечалены, — констатировал он.
— Да нет…
— Тогда — что?
Не могла же она заявить: «Я опечалена вашим назначением лишь потому, что никак не могу женить на себе одного человека, ибо, не добейся я этого, не знаю, что буду делать с отцом».
— Это можно прокомментировать так: «Король умер, да здравствует король!» — уклончиво ответила Джина.
— Момент нового волнения, — подсказал он.
Новое волнение! Вот, что она почувствовала сегодня утром, — поняла Джина. Необычайная легкость! Облегчение! Исчезла донимавшая ее необходимость загнать в угол Тони. Непонятное, но приятное ощущение.
— Вы хотели бы посмотреть сегодня еще что-нибудь? — вежливо поинтересовалась она. — Вы еще не видели, как оборудован наш спортзал, не ознакомились с нашей картотекой.
— Я найду себе занятие, мисс Лейк, а вы делайте свое дело, как если бы меня здесь не было.
Это было бы трудно с любым шефом, даже седовласым и доброжелательным, а уж Майлза Фаерлэнда — тонкого, проницательного, восприимчивого и совсем молодого — таким не назовешь.
Она вывела малышей на ежедневную утреннюю прогулку через поля до игровой площадки. В последнее время Джина старалась от этого уклониться. Малыши, оказывается, тонко чувствуют настроение взрослого, а у нее оно было паршивым уже несколько месяцев.
Шел обычный разговор с детьми, пока Ричард не заметил: «Сегодня ты не плачешь, я чувствую!»
Устами младенца… Она точно не плакала, даже в глубине души. В ней жила эта странная легкость, это новое чувство освобождения. И дело не в Джордже, а в том, что, с появлением нового шефа, перед ней словно бы открылась дверь. Побудит ли Тони к действию присутствие такого привлекательного мужчины, или ей придется действовать, как советует Барбара?