— Сложно будет, — ответил Нхо. — Он вьетнамец.
— Ну и что?
— Разве ты не слышал, что говорил Нгуен Као Ки о своих соотечественниках во время войны во Вьетнаме? А говорил он вот что: все вьетнамцы лгут от рождения, у них это просто в генах заложено, и они из поколения в поколение утверждают, что правда не приносит ничего, кроме несчастий.
— Ты считаешь, он лжет?
— Не знаю. Он прикидывается.
Харри вернулся к стойке и попросил универсальный ключ. Администратор неуверенно улыбнулся.
Харри чуть повысил голос, четко выговаривая «master кеу», и улыбнулся одними губами.
— Мы хотим проверить отель, номер за номером. Понимаете? Если мы найдем что-то против установленных правил, нам придется закрыть ваше заведение для дальнейшего расследования, но такие проблемы вряд ли возникнут.
Администратор снова покачал головой и внезапно перестал понимать английский язык.
— Я говорю, что вряд ли у вас возникнут проблемы, ведь здесь над стойкой висят правила поведения в отеле, где запрещается курить в постели.
С этими словами Харри сдернул табличку и бросил ее на стойку.
Вьетнамец долго разглядывал правила. На птичьей шее слабо перекатывался кадык.
— В триста четвертом номере живет некто Джонс, — произнес наконец он. — Может, это тот, кого вы ищете?
Харри с торжествующей улыбкой повернулся к Нхо, но тот только пожал плечами.
— Господин Джонс сейчас у себя?
— Он не выходил из номера с того момента, как поселился в нашем отеле.
Администратор пошел с ними. Они постучались, но никто не ответил. Нхо сделал администратору знак, чтобы тот открыл дверь, а сам вытащил из кобуры на бедре черную 35-миллиметровую «беретту» и снял ее с предохранителя. Голова администратора стала подергиваться, словно у курицы. Он повернул ключ в замке и осторожно отступил на два шага назад. Харри тихонько приоткрыл дверь. Шторы на окнах были задернуты, внутри царила темнота. Он протянул руку и включил свет. На кровати лежал Джим Лав, неподвижный, с закрытыми глазами, в наушниках. На потолке жужжал вентилятор, заставляя шторы слегка колыхаться. На низеньком столике у кровати стоял кальян.
— Джим Лав! — крикнул Харри, но Джим Лав не реагировал.
Либо он спит, либо не слышит из-за громкой музыки в наушниках, подумал Харри и оглядел комнату, чтобы убедиться, что Джим один. И тут он увидел муху, вылетевшую из правой ноздри Джима, и понял, что постоялец не дышит. Харри подошел к постели и положил руку ему на лоб. И ощутил мраморный холод.
Харри сидел на неудобном стуле в номере, ждал. И мурлыкал себе под нос сам не зная что.
Прибыл врач. Он констатировал, что Лав мертв уже более двенадцати часов, о чем Харри мог бы сообщить ему и сам. И когда он спросил у врача, как долго ждать результатов вскрытия, тот пожал плечами, и Харри догадался, что ответ будет тот же самый: более двенадцати часов.