Если бы только он мог подать сигнал Сунтхорну! И в этот самый миг Харри вдруг вспомнил, что у него на шее болтается ночной бинокль. Он поднес его к глазам, но не увидел ничего, кроме зеленой каши, будто бинокль соплями измазали. Он покрутил установку дальности. Все по-прежнему выглядело расплывчато, однако он смог различить контуры человека, стоящего у стены по ту сторону стола. Рука его была поднята вверх, пистолет направлен в потолок. Край стола отделяли от стены какие-то два метра.
Харри рванулся вперед, схватил столешницу двумя руками и двинул ее перед собой наподобие тарана. Он услышал стон, потом на пол со стуком упал пистолет. Тогда Харри перескочил через стол, нащупал что-то похожее на голову и зажал локтем шею.
— Полиция! — крикнул он, а схваченный замер на месте, когда Харри приставил холодную сталь ножниц к его лицу. Некоторое время они так и сидели, вцепившись друг в друга, — два незнакомых человека в темной квартире, тяжело дыша, словно после марафона.
— Холе, это вы? — простонал наконец второй.
Тут до Харри дошло, что он в спешке закричал по-норвежски.
— Было бы лучше, если бы вы отпустили меня. Я Ивар Лёкен и ничего такого делать не собираюсь.
Лёкен зажег стеариновые свечи, а Харри тем временем разглядывал его оружие, «Глок-31». Он вытащил магазин и сунул его в карман. Никогда раньше он не держал в руках такого тяжеленного пистолета.
— Он у меня со времен службы в Корее, — сказал Лёкен.
— Вот как, Корея. А что вы там делали?
Лёкен убрал спички в ящик и сел за стол напротив Харри.
— Норвегия развернула там полевой госпиталь под эгидой ООН, а я тогда был совсем молодым младшим лейтенантом и любил риск. После заключения мира в 1953 году я остался на службе в ООН, в только что созданном комиссариате по делам беженцев. Они толпами валили через границу из Северной Кореи, обстановка была критическая. Мне приходилось спать с этой штуковиной под подушкой. — И он указал на пистолет.
— Ладно. А чем вы занимались потом?
— Был в Бангладеш и Вьетнаме. Голод, война, беженцы. После всего увиденного жизнь в Норвегии любому покажется невыносимо банальной. Я выдержал дома не больше двух лет и снова захотел уехать. Сами знаете.
Но Харри не знал. И не знал, как ему относиться к этому худощавому мужчине, который сидел перед ним. Тот был похож на старого хёвдинга, вожака викингов, — с орлиным носом, глубоко посаженными, выразительными глазами. Седые волосы, загорелое в морщинах лицо. Вылитый Эрик Бю,[32] подумал Харри. К тому же держался он в этой ситуации совершенно спокойно, что настораживало Харри еще больше.