— Ты сумасшедшая! — выдохнул он.
Она тихо рассмеялась и стремительно отплыла прочь.
Когда Руна вышла из бассейна, Харри лежал на бортике в мокрой одежде. Открыв глаза, он увидел, что девушка взяла сачок и пытается поймать большую стрекозу, сидящую на водной глади.
— Просто чудо! — воскликнул Харри. — Я был уверен, что единственные насекомые, которые могут выжить в Бангкоке, — это тараканы!
— Кое-кто из красивых тоже выживает, — ответила Руна и осторожно подняла сачок. Потом выпустила стрекозу, и та с тихим гудением принялась кружить над бассейном.
— А что, тараканы не красивые?
— Фу, гадость!
— Но они ведь не опасные и не злые.
— Может, и нет. Но привлекательного в них тоже, по-моему, ничего нет. Они просто есть, и все тут.
— Они просто есть, — повторил за ней Харри без иронии, скорее задумчиво.
— Они такими созданы. Такими, что нам все время хочется раздавить их. Если их слишком много.
— Любопытная теория.
— Послушай, — прошептала она. — Все вокруг спят.
— Бангкок никогда не засыпает.
— Да нет же, послушай. Это звуки сна.
Черенок сачка представлял собой алюминиевую трубку, и Руна в нее подула. Было похоже на звук диджериду. Харри прислушался. В самом деле — звуки сна.
Руна пошла в душ. Харри уже стоял в коридоре, вызвав лифт, когда она вышла из душевой, обмотанная полотенцем.
— Твоя одежда лежит на шезлонге, — сказал он и закрыл за собой дверь.
Потом они вместе ждали лифта. Цифры на красном табло над дверью лифта наконец начали обратный отсчет.
— Когда ты уезжаешь? — спросила она.
— Скоро. Если что-нибудь вдруг не всплывет.
— Я знаю, ты встречался с моей матерью этим вечером.
Харри засунул руки в карманы и бросил взгляд на ногти на ногах. Руна говорила ему, что их надо бы подстричь. Двери лифта распахнулись, и Харри остановился в проеме.
— Твоя мать уверяет, что была дома в день убийства отца. И что ты можешь подтвердить это.
Она застонала.
— Хочешь, я отвечу?
— Да нет, пожалуй, — произнес он.
И отступил назад в кабину, и оба посмотрели друг на друга, в ожидании, когда двери лифта закроются.
— Как ты думаешь, кто это сделал? — спросил он наконец.
Она продолжала смотреть на него, пока створки дверей не сомкнулись.