— Действуй так, словно всегда обитал в отсутствии, — подумал он. — Раскапывай память до истока отсутствия. Познай отсутствие.
— Ты нигде не присутствуешь, — подумал он.
— Если память твоя омрачилась, познай отсутствие, — подумал он.
Он вновь увидел ту женщину, которая сидела на полу в общей палате психиатрической клиники и сжимала худыми руками костлявые колени.
— Ты нигде не присутствуешь, — говорила она.
— Твоя тюрьма герметична, не совершай непоправимое, — вспомнил он. — Не потворствуй проникновениям, кроме тех, что исходят от тебя самого. Если зашепчет твой рот, удостоверься, что звуки идут изнутри. Будь осторожен, не шевели губами.
— Не шевелись. Твой рот — это люк. Не открывай. Не открывай ничего. Не открывай никакую дверь, — подумал он.
Какой бы ни была твоя тюрьма, не открывай никакую дверь. Оставайся окаменевшим, не сообщайся ни с чем. Не открывай двери и рот, ни под каким предлогом.
В этот момент Бенни Магадан как раз вспомнил, что случалось с некоторыми из наших товарищей. По беспечности или из-за самоубийственного безрассудства, некоторые из нас открывали по первому звонку. Кто-то звонил, они открывали. После этого мы ничего о них не слышали. Все указывало на то, что они навсегда покинули мир живых позвоночных.
Здесь мне бы хотелось привести кое-какие сведения об этом мире живых позвоночных, в котором мы все еще по-своему живем, хотя и не принадлежим ему полностью как личности, человеческие или иные.
Несколько поколений назад мы проиграли на всех фронтах.
Любые попытки бороться ни к чему не приводили. Время от времени, следуя как традиции, так и инстинкту, мы в своих лагерях, психиатрических центрах и гетто переходили в политическое и военное наступление. Оно систематически завершалось нашим разгромом.
Поражение стало нашей второй натурой. Мы привнесли его в свое поведение, и, когда случайно избегали плена, предпочитали жить в заброшенных домах, развалинах и подвалах.
Из-за участившихся воздушных обстрелов изменились места наших убежищ. В секторах, которые по нашим представлениям отводились исключительно для таких людей, как мы, появились новые существа. Они бродили под предлогом реализации благотворительных программ врага. Они скрывали свои лица под гигиеническими масками и утверждали, что не имеют против нас никаких предубеждений физиологического и этнического характера, но сдерживали дыхание, когда мы к ним приближались. Они раздавали муку, вакцину для самостоятельных инъекций и административные бланки, которые позволяли получать бесплатные доллары. Однако нам казалось, что на самом деле они собирают информацию, чтобы сортировать нас на тех, кто делает вид, что мертв, и тех, кто мертв на самом деле. Когда они заговаривали, мы с трудом понимали их слова, так как они употребляли язык власть имущих. Они обладали непривычным для нас строением скелета, были явно в сговоре с теми, кто нас победил, и, честно говоря, пугали нас.