Как можно было это забыть? А впрочем, непонятно, имеет ли это в данном случае хоть какое-то значение. Он сел за столик в углу, заказал кружку пива и стал ждать.
Йозеф Липпман появился без трех минут десять. К этому времени Валландер уже подумывал, что встреча была устроена воришками, просто чтобы выманить его из дома. Но когда открылась дверь и в пиццерию вошел мужчина, комиссар тут же понял, что это Йозеф Липпман. Мужчина лет шестидесяти в пальто, которое было ему явно велико, осторожно двигался между столиками, как будто боялся упасть или наступить на мину. Мужчина улыбнулся Валландеру, снял пальто и сел напротив. Вел он себя настороженно и то и дело озирался, украдкой оглядывая помещение. За другим столиком двое мужчин обменивались злобными комментариями в адрес отсутствующего знакомого — судя по репликам, личности крайне ничтожной.
Валландер решил, что Йозеф Липпман еврей. По крайней мере его внешность в представлении Валландера была типично еврейской. Щеки, покрытые серой щетиной, за очками без оправы — темные глаза. Но что он на самом деле знает о еврейской внешности? Ничего.
К столику подошла официантка, и Липпман заказал чай.
Он был так подчеркнуто вежлив, что Валландер предположил, что этот человек прошел в своей жизни через многие унижения.
— Спасибо, что пришли, — начал Липпман.
Он говорил так тихо, что Валландер был вынужден наклониться через стол, чтобы его услышать.
— Вы не предоставили мне особого выбора, — ответил он. — Сперва письмо, потом телефонный разговор. Может быть, вы начнете с того, что расскажете о себе?
Липпман покачал головой:
— Кто я, не имеет никакого значения. Важно, кто вы, господин Валландер.
— Нет, — ответил Валландер, заметив, что опять начинает раздражаться. — Вы должны понять: я не собираюсь вас слушать, если вы настолько мне не доверяете, что не хотите рассказать о себе.
Официантка принесла Липпману чай, и тот молчал, пока они опять не остались одни.
— Я выступаю только в качестве организатора и курьера, — сказал Липпман. — А кто спрашивает имя курьера? Это не важно. Сегодня вечером мы встретились, а потом я исчезну. Возможно, мы больше никогда не увидимся. Так что речь в первую очередь идет не о доверии, а о практическом решении проблемы. Безопасность всегда вопрос практический. По моему мнению, доверие тоже носит практический характер.
— Тогда мы можем сразу же закончить разговор, — сказал Валландер.
— Я хочу передать вам привет от Байбы Лиепы, — поспешно ответил Липпман. — Вы совсем не хотите об этом слышать?
Валландер успокоился. Он рассматривал сидевшего напротив него человека, болезненно сгорбившегося, точно ему вот-вот станет плохо.