Мыс Лект Троадский. Начало осени
Сухощавый старик, когда-то черноволосый красавец, а ныне совершенно седой, покрытый шрамами и морщинами, но по-молодому подтянутый, стоял на верхней площадке боевой башни "Птолемаиды", флагманской пентеры египетской эскадры.
Сто двадцать зигитов, гребцов нижней палубы[92] хором тянули монотонную песню-келевсму, ворочая веслами в неспешном походном темпе, под перестук деревянных молотков келевста и его помощников, передающих ритм гребли по всем палубам. Гребцы верхнего ряда — траниты, коих было в полтора раза больше, чем зигитов, отдыхали и "Птолемаида", покачиваясь на низкой волне, неспешно двигалась на острие гигантского клина кораблей вдоль берега Троады[93] на север, к проливам в Пропонтиду и Эвксинский Понт.
Здесь, на высоте восьми локтей над верхней палубой, слова песни, доносившиеся из чрева пентеры, плохо различимы, но старик в пурпурном, расшитом золотом хитоне и не пытался разобрать их. Этот мотив, знаком Тимофею с ранней юности, когда он поступил рядовым матросом в царский флот. Для мальчишки, сына рыбака, такой поворот судьбы был неслыханной удачей, ибо подобные ему, свободные, но малоимущие граждане державы Птолемеев могли рассчитывать на службу лишь в качестве гребцов. Тимофей, несмотря на молодость уже считался многоопытным в морском деле, лихо управлялся с парусами и был взят на посыльную эпактиду, снабженную для быстроты передвижения мачтой и парусом. Прошло полвека и вот, под его ногами уже не вечно текущее днище легкого беспалубного суденышка, а доски башенного помоста пентеры, не самой большой в царском флоте, но и не последней. Когда-то одетый в одну лишь выбеленную солнцем набедренную повязку, теперь он носил пурпурный плащ наварха, хорошо известен и уважаем многими, как единственный из флотоводцев Птолемея Латира (а так же кое-кого из предшественников нынешнего царя), кто выбился в люди с самых низов. Пятьдесят лет верной службы, походов, схваток с критянами и киликийцами, с сирийцами, подданными хиреющей династии Селевкидов. Наварх был из тех, кто неизменно первый в бою, но всегда последний в очереди за наградами, хотя по заслугам, по справедливости, должен бы держаться во главе списка наиславнейших египетских военачальников. Но разве есть на свете справедливость? Немного прожило властителей, кто возвышал и приближал простолюдинов. Птолемеи уж точно не из таких. Кроме, пожалуй, самого первого в династии, соратника Великого Александра. Поэтому Тимофей являлся скорее удивительным исключением из правила, за что, кстати, его и любили те, кто не числил в предках богатых и знатных. Любовь черни нередко вызывала злобную зависть владык, но Тимофей был редким гостем во дворце и на глаза придворным почти не попадался. Кто-то же должен охранять морские торговые пути державы Птолемеев. Вот наварх и не вылезал из походов.