Через полтора месяца Всеслав стал уже полноценным собственником парохода названного им «Одиссей». Следом за своим капитаном на новое судно перевелись штурман Силантьев и боцман Ховрин. К удивлению капитана Силантьев отказался от должности старшего помощника, пожелав остаться на должности первого штурмана. Свой отказ Силантьев мотивировал тем, что забот–хлопот у старпома не в пример больше, чем у штурмана, а вот вероятность стать когда–либо номером первым на этом судне равна нулю.
В один из дней, когда Арсенин в очередной навестил доки, контролируя ремонт «Одиссея» он обратил внимание на высокого, сутулого, но при этом довольно полного мужчину в потертой рабочей тужурке с нашивками старшего помощника. Мужчина пытался что–то доказать своему собеседнику в цивильном платье внешне похожему на вальяжного барчука с таким чувством, что его отвисшие «польские» усы приподнимались к пухлым щекам при особо энергичных выражениях. Остановившись и прислушавшись, Всеслав выяснил, что человек с нашивками старпома доказывает визави необходимость проведения ряда ремонтных работ. Причем усач вносит предложения дельные и правильно аргументированные, а «барчук», напирая на то, что если до сей поры его всё устраивало, значит, перемены не потребуются и впредь, на все доводы отвечает отказом. Дождавшись пока вальяжный господин удалится, старпом сплюнул ему вслед, расправил фуражку до этого зажатую в кулаке и, вынув папиросу, стал с силой хлопать по карману тужурки в поисках спичек. Арсенин, сделав несколько шагов, приблизился к старпому, поджег спичку и аккуратно поднес ей мужчине.
— Я вижу, вы в затруднительном положении, сударь. Позвольте вам помочь.
«Поляк» удивленно посмотрел на неслышно подошедшего Арсенина, оценил его капитанские нашивки и, улыбнувшись в ответ, благодарно кивнул:
— Премного меня обяжете. Рад буду составить знакомство с паном.
— В таком случае разрешите представиться: Арсенин Всеслав Романович, капитан трехтысячетонника «Одиссей» — Всеслав, дождавшись пока мужчина прикурит папиросу, склонил голову в коротком поклоне.
— Политковский Викентий Павлович, старший помощник капитана с речного парохода «Кострома», — в свою очередь поклонился «поляк».
— Вы меня извините, Викентий Павлович, я невольно оказался свидетелем вашей, так сказать, беседы и премного удивился. Не каждый день встретишь человека, дающего столь дельные советы; и уж, слава Богу, мне очень редко встречались люди, не желающие относиться к подобным советам серьезно.
— Да вы просто счастливец, Всеслав Романович! — всплеснул руками Политковский, — а я вот вынужден регулярно общаться с этим… представителем директората. Нех ме ясны пёрун тшасьне!* (разрази его гром. Польск.) Да будь мне куда идти, давно бы ушел, чем вот так как дурень, перед ослом скакать!