— По вашему приказанию прибыл, вашбродь! – спустя десяток минут боцман вытянулся на пороге капитанской каюты.
— Да ты проходи, Артемий Кузьмич, — ободряюще улыбнулся Арсенин. — Давай без чинов поговорим, чай, не на верхней палубе при стечении народа. Мы с тобой почитай без года десять лет по одной палубе ходим, почти что родственники.
— Благодарствую на добром слове, Всеслав Романович, — боцман, перешагнув комингс, размашисто перекрестился на иконку в красном углу каюты. — И впрямь, как родной вы мне. По какой надобности звали?
— А расскажи–ка мне Кузьмич, что за людей ты к нам в Одессе в пополнение привел? Никита Степанович на них жалуется, Викентий Павлович волком смотрит, не моряки они, говорит, не моряки. Ты, братец, поболе меня в море ходишь, так как же вышло, что ты мне двух никудышных матросов сосватал, чего за тобой отродясь не водилось?
— Ваша правда, Всеслав Романович, крупа они сухопутная, а не матросы, — покаянно качнул бородой Ховрин. — Только за них Сашка–музыкант попросил, а у меня перед им должок имеется, да такой шо отказать я не мог. Только, они, сидельцы эти, не на полный рейс с нами. Как до Истамбулу дойдем, так их на берег и спишем…
— Сидельцы? – нахмурил брови Арсенин. — Они что, каторжники, что ли?
— Бог с вами, Всеслав Романович, — замахал руками старый боцман. — Колька Корено за мальцов портовых вступился, да кости живоглоту одному в порту переломал. Троцкий — тот вообще по недоразумению какому–то в острог угодил, а грузин ентот, Туташхиа который, их из кутузки вызволил. Но без душегубства всё, я узнавал…
— Мда… История, однако, что и не в каждом романе прочтешь. Еще и Корено из той же оперы, — Арсенин, задумавшись над создавшимся положением, машинально выбил сигнал «Алярм» кончиками пальцами по краю стола. — Что же ты мне теперь делать прикажешь, дружище? Коль ты так поступил, значит, не мог иначе. Да только и на пароходе мне острожники без надобности.
— Дык, оно и так ясно, — пожал плечами Ховрин. — Как дойдём до Стамбулу, так спишем их от греха подальше. Им ведь только из Рассеи смыться надо было, а Туретчина уж никак не Рассея.
— Ладно. Так и поступим, — вздохнул капитан, прикуривая папиросу. — Не за борт же теперь их бросать. Только, вот что, Кузьмич, пришли–ка ты их ко мне, пообщаюсь я этими узниками замка Иф. С детства загадки да тайны всякие люблю.
— Будет исполнено, Всеслав Романович! – поднялся с табурета боцман. — Вам которого первым прислать?
— Да оно, в общем–то без разницы, выдохнул дым капитан. — Кто первый на глаза попадется, того и зови.