— Чего тебе надо? — Голос у человека был сиплый, низкий и очень неприятный.
— Мне нужен Зденек Блажек.
Я почувствовал его колебание.
— Заходи. И закрой за собой.
Комната оказалась темной, грязной, с плотными занавесками на окнах, горой вещей, сваленных в углу, возле ящиков, забитых рулонами выделанной кожи. Человек, впустивший меня, был худ, небрит, с длинными сальными волосами и лицом каторжника. На кожевника он походил мало. Висевший на его плечах плащ — объемистый, серый, весь залатанный кожаными заплатками, уместнее смотрелся бы на бездомном или пилигриме.
— Иржик, — просипел человек. — Зовут меня так. Иржик Халабала.[19] Зденек Блажек это для Святого Официума. Когда меня так называют, сразу понятно, кто пришел. — Он встал у стены, не предложив мне сесть. — Что связывает стража и Святой Официум?
— Разве я говорил, что страж?
— Пфф! Наши общие друзья платят мне не за то, что я слеп и глух. О том, что в Морове появился страж, я слышал. Кинжал на виду ты, конечно, не носишь, но вот раньше я тебя в моем городе не видал, альбаландец. Ты чужак, но ходишь в одиночку. Предположу, что ты страж. Разве я не прав?
— Прав.
Наверху заплакал ребенок. Информатор поднял голову к потолку, прислушался и вновь перевел на меня взгляд.
— Инквизиция вывела своих людей из Морова. А обо мне, как видно, забыли. То ли своим не считают, то ли я им ни черта не нужен. — Он зло рассмеялся. — Мне кажется, ты здесь не затем, чтобы вытащить меня из задницы, в которую мы все угодили благодаря нашему князю.
— Не за этим.
Он принял эту новость очередным смешком.
— Мне требуется информация. Я знаю, что ты наблюдал за цыганами.
— Не стану отрицать. За это мне и платили.
— В начале этого года, а возможно, в конце прошлого под стенами Морова остановился большой табор, человек двести.
— Двести шесть, если быть точным, — прохрипел он, отхаркался, сплюнул прямо на пол. — Помню прекрасно. Ветвь Николицэ. Аржинт Манчи у них барон.[20] Были такие. Я не святой Прокл, страж, а осведомитель на жалованье. Если тебе нужно то, что я видел, плати.
— Сколько?
— Время сейчас голодное. Продукты дорожают…
— Не тяни, — перебил я его.
— За грош отвечу на твои вопросы. Но если какие-то из них покажутся мне опасными или более ценными, тебе придется доплатить.
— Грош. — Я положил золотую монету на край стола. — Но если мне не понравятся твои ответы, я заберу его обратно.
Он не притронулся к плате, только кивнул:
— Заметано. Ну так вот… Табор пришел сюда в конце декабря, сразу после Рождества. Оставались почти месяц. Манчи решил, что здесь неплохое место, раз Жиротинец их не гонит. Вели себя… — Иржик почесал небритую щеку. — Как цыгане. Кое-что украли, кое-кого надули. Но все по мелочи да тихонько. Барон им бузить запретил, рассчитывал здесь зиму переждать. Так что коней не воровали, к местным не цеплялись и в карты если и дурили, то самую малость. А потом как-то ночью взяли и снялись. Ушли в метель, только их и видели. Стало быть, Манчи не захотел весны ждать.