Он подал интересную идею, а когда я уже брался за дверную ручку, цыган окликнул меня:
— Твой друг. Давно он пропал?
— Очень давно. Ты что-то знаешь об этом?
— Вчера бы я сказал, что нет. Но сегодня обстоятельства изменились. — Смех у него был безрадостным. — Быть может, это никак не связано… Лет девять, а может, и все двенадцать назад, точно не помню, монахи нашли недалеко от монастыря два тела. Оба мертвеца, по слухам, из Ордена Праведности. Вы, стражи, не слишком их любите. Быть может, твой друг что-то не поделил с ними.
— Быть может… — задумчиво протянул я. — Что-то еще?
— Всего лишь один совет. Расспрашивай каликвецев с осторожностью. Мало ли куда заведут тебя вопросы. Порой они могут быть опаснее зубов ругару.
— Зачем ворошить далекое прошлое? Я не понимаю. Ты думаешь, если с тобой что-то случится, Гертруда этому обрадуется?
— Ты изумляешь меня, Проповедник. В кои-то веки назвать Геру не ведьмой и использовать ее имя в качестве аргумента. Несвойственный для тебя ход.
— Просто я исчерпал другие свои козыри. — Он хмуро поправил врезавшийся в шею белый воротничок. — Я чую, что ничего хорошего в Дорч-ган-Тойне ты не найдешь. Монастыри ничуть не лучше тюрем. И в тех и в других без следа исчезло достаточно большое количество людей. Я соглашусь с цыганом — не те вопросы не тем людям могут привести к очень печальным последствиям.
— Я в курсе. Спасибо.
— Ты только обещаешь. А сам лезешь то к маркграфу Валентину, то еще к какой-нибудь, прости Господи, дряни. Все только и ждут, когда тебя можно будет прикончить.
— Твоя забота и беспокойство за мою жизнь очень меня трогают. Но не сгущай краски. Лучше подумай о том, что здесь забыли законники?
— Какую-нибудь мерзость.
Пугало серьезно кивнуло, одобряя эту версию. Орден Праведности находился у него на первом месте среди личных врагов.
— И дорога этих двоих привела их в монастырь каликвецев.
— Троих, Людвиг. Троих. Ты забыл о Гансе. Он тоже пришел туда в то же время, что и они.
— Роман не сказал, когда точно нашли тела. Так что это всего лишь теория, — покачал я головой.
— Даже мой проломленный висок чует, что она верна. Это похоже на тупой анекдот: собрались как-то вместе страж, законник и клирик…
— Умоляю, избавь меня от кабацких шуточек!
— Как хочешь. Но я буду ее придерживаться. Что Ганс не поделил с Орденом? Остается понять причину ссоры.
Я приложил ладонь козырьком, рассматривая открывающуюся впереди дорогу:
— Тысячи причин. И ни одной.
Я шел вдоль Юрденмейда, лежащего на двести ярдов ниже тропы. Он спускался со склона Монте-Розы и огромной серо-белой тушей полз по ложбине, которую пропахал своим телом в базальте — в долинах превращаясь в бирюзовые речные потоки.