Пожилая леди слегка наклонила голову съ очень довольлымъ видомъ. Жители колоній любятъ, когда имъ напоминаютъ объ ихх знатныхъ связяхъ на родинѣ къ которой у колонистовъ всегда прикованы глаза, какъ къ источнику блеска и почестей.
— Сесиль, должно быть, не знаетъ о пріѣздѣ своего родственника, — сказала она вслѣдъ за тѣмъ, — иначе она бы не медлила такъ долго выйти къ гостю и сказать ему привѣтственное слово.
— Миссъ Дайнворъ, очевидно, смотритъ на меня, какъ на родственника, съ которымъ особыхъ церемоній не требуется, — сказалъ Ліонель, — и если это такъ, то я очень радъ и считаю это за честь.
— Вы съ ней вѣдь только троюродные, — отвѣчала съ нѣкоторымъ удареніемь мистриссъ Дечмеръ;- а такая степень родства не даетъ права нарушать правила вѣжливости и гостепріимства. Вы видите, кузенъ Ліонель, какъ мы цѣнимъ кровное родство; мы гордимся имъ даже по отношенію къ самымъ отдаленнымъ вѣтвямъ фамиліи.
— По части генеалогіи я довольно слабъ, мистриссъ Лечмеръ, но, насколько я знаю, миссъ Дайнворъ сама изъ очень хорошей фамиліи, такъ что ей нѣтъ причины особенно гордиться какимъ бы то ни было родствомъ.
— Извините, майоръ Линкольнъ. Ея отецъ, полковникъ Дайнворъ, правда, происходитъ изъ очень древняго и очень почтеннаго рода, но нѣтъ такой фамиліи во всемъ королевствѣ, которая не считала бы за честь быть въ родствѣ съ нашей. Я говорю «нашей», кузенъ Ліонель, потому что я вѣдь по отцу тоже Линкольнъ. Вашего дѣда я родная сестра.
Немного удивленный этимъ возраженіемъ, Ліонель не сталъ спорить и молча поклонился, послѣ чего попробовалъ заговорить съ молчаливой и сдержанной молодой особой. Онъ задалъ ей одинъ или два вопроса и получилъ отвѣты, но въ это время мистриссъ Лечмеръ обратилась къ ней, видимо сердясь на свою отсутствующую внучку:
— Агнеса, сходите и скажите Сесили, что ея кузенъ пріѣхалъ, и что мы ее ждемъ въ гостиную. — Она все время вами интересовалась, покуда вы ѣхали сюда. Какъ только мы получили отъ васъ письмо, что вы садитесь на корабль, мы каждое воскресенье стали заказывать въ церкви молитвы о путешествующимъ по морю, и я замѣтила, что Сесиль молилась всегда очень усердно.
Ліонель пробормоталъ какую-то благодарность, откинулся на спинку кресла и поднялъ глаза къ потолку; но мы не рѣшиися утверждать, что это было сдѣлано изъ религіознаго чувства. Выслушавъ приказаніе своей тетки, Агнеса встала и вышла изъ комнаты. Дверь за ней закрылась уже минуты три, но разговоръ не возобновлялся. Раза два или три мистриссъ Лечмеръ какъ будто собиралась о чемъ-то заговорить, но какъ будто не рѣшалась. Ея блѣдное, выцвѣтшее лицо поблѣднѣло еще больше, губы дрожали. Наконецъ, ей удалось овладѣть собой, и она заговорила дрожащимъ голосомъ: