— Гаспаръ! сказалъ наконецъ Слѣдопытъ спокойно, но нѣсколько меланхолическимъ и грустнымъ голосомъ:- возьмите это весло и слѣдуйте за мной съ вашимъ челнокомъ. Неблагоразумно долѣе медлить здѣсь.
— А Чингахгокъ?
— Онъ въ рукахъ своего Бога и будетъ жить или умретъ, какъ угодно будетъ Всевышнему. Помочь мы ему не можемъ, а было бы слишкомъ рискованно оставаться здѣсь въ бездѣйствіи и горевать. Темнота неоцѣненна и надо ею пользоваться.
Громкій, продолжительный, страшный крикъ раздался съ берега и прервалъ его рѣчь.
— Что значитъ этотъ шумъ? спросилъ Капъ, совершенно пораженный. — Онъ походитъ болѣе на крики дьяволовъ, чѣмъ на звуки изъ горла христіанъ.
— Этотъ крикъ, глубоко вздохнувъ и съ грустію отвѣчалъ Слѣдопытъ, — крикъ радости побѣдителей. Не можетъ быть болѣе сомнѣнія, — что тѣло Чингахгока, живое или мертвое, въ рукахъ кровожадныхъ Мингосовъ.
— А мы? — воскликнулъ Гаспаръ, полный раскаянія, ибо чувствовалъ, что могъ бы отклонить это несчастіе, еслибъ не покинулъ своего товарища.
— Мы не можемъ быть ему полезны, Гаспаръ, и потому намъ надо удалиться.
— Не дѣлая никакой попытки къ его освобожденію? Не зная даже, живъ онъ или нѣтъ?
— Да, да, Гаспаръ правъ, робко сказала Марія:- я остаюсь здѣсь и не двинусь съ мѣста, пока не буду звать, какая судьба постигла вашего друга.
— Слѣдопытъ! я нахожу это благоразумнымъ, и соглашаюсь съ моей племянницей, обдумавъ сказалъ Капъ: — настоящій морякъ не можетъ покинуть своего товарища въ нуждѣ, и меня радуетъ, что я нахожу между прѣсноводами такія же хорошія понятія.
— Полноте вздоръ молоть, поспѣшно перебилъ его Слѣдопытъ, сталкивая въ то же время челнокъ въ воду. Вы не можете измѣрить опасность, и потому не боитесь ея. Но дочь сержанта должна быть спасена, и если вамъ дорога жизнь, то старайтесь достигнуть форта, и предоставьте Делавара его судьбѣ. Ахъ! олень, который слишкомъ часто ходитъ по соленую воду, наконецъ встрѣчаетъ тамъ охотника.
Тогда всѣ, безъ возраженія, сѣли въ стоявшіе наготовѣ челноки, которые, подъ управленіемъ Слѣдопыта и Гаспара, быстро и спокойно поплыли внизъ по рѣкѣ. Кругомъ все было тихо; только природа говорила своими тысячами языковъ на нарѣчіи темной лѣсной ночи. Воздухъ вздыхалъ между деревьями; вода шумѣла и журчала вдоль берега, и тамъ и сямъ раздавался трескъ сухой вѣтки или трещало дерево въ пустынѣ. Одинъ разъ Слѣдопыту казалось, что онъ слышитъ отдаленный вой волка; но звукъ этотъ былъ такъ непродолжителенъ и сомнителенъ, что онъ остался въ недоумѣніи на счетъ значенія его.
Прошло уже около часа, въ теченіе коего все общество въ челнокахъ тихо разговаривало, какъ вдругъ Слѣдопытъ поднялъ руку, дѣлая знакъ, чтобы всѣ замолчали.