— При нашем приближении к Прейсиш-Эйлау неприятель тотчас вышел. Поспешное его отступление свидетельствовали разбросанные во множестве обозы, снаряды и лазареты с ранеными и больными. Сильная оттепель сделала дороги непроходимыми, и как в подобных случаях терпит наиболее отступающий, то французы в городах и селениях оставили все свои лазареты. (Всего было собрано более 2 тыс. раненых.)
Прибывши в Ландсберг, нашли мы госпиталь офицерский, и к удивлению их, они видели в нас гораздо большее о них попечение. Многие по нескольку дней были не перевязаны. Хозяин моёй квартиры, знающий французский язык, сказывал, что он слышал французских офицеров, рассуждающих, в каком состоянии была армия их, когда после сражения в ту же ночь прошла она Ландсберг. Они говорили, что если бы не корпус маршала Бернадотта, не бывший в деле, который оставлен был в арриергарде, то некому было бы прикрыть отступление, ибо войска были в ужаснейшем беспорядке и число мародеров неимоверное».
Итак, Беннигсен не только оставил за собою место битвы, что является формальным подтверждением победы, но он и полностью решил задачу кампании — не дал Наполеону вывести Пруссию из числа союзников России. Мало этого, Наполеону был нанесён столь огромный урон, что он в 1807 г. призвал в армию французов, призыв которых должен был бы быть в 1808 г.
Надо сказать, что эта слава русского оружия как-то очень малоизвестна, кроме того, практически сразу же была предпринята попытка ее изолгать, преуменьшить её результаты. Ермолов пишет: «Не избежал однако же главнокомандующий порицаний; и как не менее рассуждают те, кои не имеют понятия о вещах, то много было обвиняющих. …Генерал князь Багратион отправлен главнокомандующим в С.-Петербург с подробным объяснением о Прейсиш-Эйлавском сражении, которое по разным интригам представлено было государю в несправедливом виде. Слышно было, что генерал-лейтенант граф Толстой посредством брата, весьма приближенного к государю, доводил до сведения вымыслы, вредные главнокомандующему. Мнение было, однако же, в пользу последнего, и с графом Толстым ни в каком отношении не сравнивали». Ермолов не пишет, что хотел Остерман-Толстой (граф Толстой), но запомним эту интригу.
Видимо, Багратион убедил Александра I, поскольку уже в то время эта битва заняла почётное место в ряду славных битв русской армии. И какое бы ни было отношение монарха к Беннигсену, но он наградил его за эту битву высшей наградой России — орденом Андрея Первозванного.
Между прочим, Ермолов высказал и явную обиду на Беннигсена. Во время боя у Прейсиш-Эйлау к Ермолову на батарею заглянул граф Кутайсов, которому тот не подчинялся, но ловкий граф после сражения приписал все заслуги Ермолова себе. В результате вместо Св. Георгия 3-й степени, к которому Беннигсен представил Ермолова, тот получил всего лишь орден Св. Владимира, а Св. Георгия получил Кутайсов. Ермолов пожаловался Беннигсену на несправедливость, Беннигсен пообещал её исправить, но либо ничего не сделал, либо у него ничего не получилось. Мало того, в воспоминаниях, множество раз отмечая Ермолова, в данном случае приписывает подвиг Кутайсову.