Оливер Вендель Холмз* утверждает, что за носовой акцент несут ответственность школьные мэм-янки, яблочный сидр и соленая треска восточного побережья.
Индиец (Хинду) остается индийцем, он - брат человеку, который понимает его наречие. Француз остается французом, потому что говорит на родном языке. У американцев нет своего языка. Это диалект, слэнг, провинциализмы, акцент и прочее. Наслушавшись американцев, я перестал ощущать красоту прозы Брета Гарта, потому что теперь в раскатах ритмических строк писателя мне мерещатся каденции своеобразной речи его соотечественников. Попросите американку прочитать вслух "Как Санта Клаус пришел в Симпсон-бар", тогда узнаете, что останется от изящества оригинала.
Мне очень жаль Брета Гарта. С ним вот что получилось. Репортер спросил, что я думаю о городе. Я уклончиво отвечал, что эта земля для меня священна благодаря Брету Гарту. Это было правдой. "Что ж, - сказал собеседник, Брет Гарт заявляет право на Калифорнию, зато та не претендует на Брета Гарта. Он прожил в Англии слишком долго и теперь - почти англичанин. Вы видели наши дробилки и новый оффис "Игземина"? Репортер просто не понимал, что для остального мира сам город значил гораздо меньше, чем писатель.
xxx
Над Тихим океаном сгустилась ночь, и белесый морской туман проник в улицы, заставив потускнеть великолепное электрическое освещение. Здесь так заведено, что с восьми до десяти часов вечера мужчины и женщины прогуливаются по одной из улиц, называемой Кирни-стрит, где находятся самые фешенебельные магазины. Каблуки стучат там по тротуару особенно громко, ярче горят огни, а грохот уличного движения ошеломляет. Наблюдая за молодежью Калифорнии, я заметил, что она по меньшей мере очень дорого одевается, щеголяет непринужденными манерами и притязательна в разговоре. Все женщины - настоящие красавицы - высоки ростом, холены и разодеты так, что даже мне ясно, что их туалеты стоят немалых денег. В десять часов вечера Кирни-стрит уравнивает все ранги не хуже могилы. Снова и снова преследовал я по пятам какую-нибудь блестящую парочку, но вместо уверенного голоса культуры улавливал лишь отрывистое: "Он сказал", "Она сказала" - слова, которые выдают с головой всех белых служанок в мире. Это угнетало, несмотря на то, что по одежке встречают, а по уму провожают.
Город блистал роскошью, казавшейся безграничной, однако на улицах нельзя было услышать ни единого человеческого слова, за которое можно отдать хотя бы пятьдесят центов.
Несмотря на то что я не переставая думал обо всех окружающих меня людях как о варварах, меня вскоре убедили в обратном, заставив понять, что американцы тоже достойные наследники столетий и в конце концов тоже цивилизованны.