В тот день в Осаке не занимались делами из-за обилия солнечного света и распустившихся на деревьях почек. Все вместе с друзьями отправились в чайные домики. Я тоже пошел, но сначала пробежался вдоль реки по бульвару, делая вид, что осматриваю Монетный двор. Это банальное гранитное здание, где выпускают доллары и подобный хлам. Вишневые, персиковые, сливовые деревья (розовые, белые, красные) сплетались ветвями, словно образуя бесконечный бархатный пояс вдоль бульвара. Плакучие ивы обрамляли воды. И это пиршество цветов было всего лишь небольшой долей щедрот весны. На Монетном дворе могут чеканить до ста тысяч долларов в сутки, но все серебро, которое хранится там, не заставит повториться те три недели, когда цветут персиковые деревья, а их цветение помимо хризантем - гордость и слава Японии. За какие-то исключительные заслуги в прошлом мне повезло угодить в самую середину этих дней.
"Сегодня праздник цветения вишни, - сказал гид. - Все люди будут праздновать, молиться и пойдут в чайные и сады".
Можно окружить англичанина цветущими вишнями со всех сторон, и уже через сутки он начнет жаловаться на запах. Как известно, японцы устраивают многочисленные празднества в честь цветов, и это, конечно, похвально, потому что цветы - наиболее приемлемые из богов.
Чайные домики наполнили меня радостью, которую я не сумел осмыслить до конца. Любая компания в Осаке получает прибыль от сооружения девятиэтажной пагоды из дерева и железа на окраине города. Вокруг разбивают изысканный сад, развешивают гирлянды кроваво-красных фонариков, потому что японец обязательно придет туда, где можно полюбоваться красивым пейзажем, посидеть на циновке, обсуждая качество чая, сладостей и сакэ. По правде говоря, Эйфелева башня, где мы обосновались, не блещет красотой, однако ландшафт искупает ее грехи. Хотя строительство башни еще не завершилось, нижние этажи были забиты столиками и ценителями чая. Мужчины и женщины действительно любовались пейзажем. Приходится изумляться, наблюдая жителя Востока за таким занятием. Кажется, будто он украл что-то у саиба.
Из Осаки (изрезанного каналами, грязного, но обворожительного Осаки) профессор, гид - мистер Ямагучи - и я отправились поездом в Киото. Это час езды от Осаки. По дороге заметил четырех буйволов, тащивших такое же количество плугов. Это бросалось в глаза и поражало расточительностью. Дело в том, что отдыхающий буйвол занимает своим телом половину японского поля... но, может быть, буйволов содержат выше, в горах, и сводят вниз только при необходимости. Профессор говорит, что животное, которое я называю буйволом, на самом деле вол. Самое неприятное в путешествии с приятелем, обожающим точность, - это его точность. В поезде мы спорили о японцах, об их настоящем и будущем, о тех способах, с помощью которых они нашли себе место среди больших наций.