Картис, позабыв про усталость, без лишних слов помчался выполнять приказ, благо котелок они не потеряли, а холодный родник в Местах Мира был всегда.
- Лан?! Торк тебя возьми! Ты меня слышал?!
- Да, Бел, - сглотнул молодой маг, запоздало сообразив, что повелитель опасно качается на самом краю. Однако ослушаться не посмел: изнемогая от усталости, все же потащился за прозрачным пузырьком, достал его дрожащими пальцами. Затем испуганно покосился на едва дышащего лорда и торопливо уполз к Брону, чтобы попытаться дать ему крохотный шанс на выживание. Точно так же, как Гончая собиралась дать этот шанс Темному Владыке.
Успокоившись насчет остальных, она пристально всмотрелась в лицо Темного эльфа и покачала головой. Упрямец... самый настоящий упрямец. Просто кремень. И ведь не сдался. Сам бледен до синевы, резервы исчерпал до дна, чтобы не стать никому обузой. Молчал всю дорогу, как гном под пытками, и только теперь окончательно свалился.
- Ох, Тиль...
Белка осторожно смахнула с его лица черную прядь, стараясь не потревожить искусно наведенную личину. Тяжело вздохнула при виде резко заострившихся черт и совершенно бескровных губ, которые больше подошли бы покойнику. Мельком заглянула в потухшие глаза, где почти не осталось жизни, тихонько шмыгнула носом, понимая, что он снова очень близок к грани. А затем ножом разрезала мокрую от крови рубаху и насквозь пропитавшиеся тряпицы.
Стрегон только охнул, когда увидел на теле эльфа длинную безобразную рану, протянувшуюся от грудины до самой подмышки - неровную, ужасающе глубокую, с обломками разрубленных ребер и отвратительными багровыми сгустками, которые от легчайшего прикосновения Гончей начинали с мерзкими шлепками вываливаться наружу. От костра горестно застонал Картис, где-то рядом с ним смертельно побледнел Ланниэль, но Белка сделала знак не вмешиваться, и они вынужденно остались на своих местах. Потом она так же бережно освободила Тилю грудь, вытряхнула на ладонь из драгоценного пузырька щедрую россыпь янтарных капелек, которой с ней некогда поделилась кровная сестра. Мысленно вздохнула и принялась сноровисто втирать в уродливую дыру, стараясь как можно быстрее наполнить рану целительным "нектаром".
Тирриниэль вздрогнул всем телом, когда ее руки коснулись обнаженной кожи, но в себя не пришел. А Братья лишь сейчас окончательно осознали, насколько же сильно он рисковал сегодня ради Белика. Насколько боялся за него, тревожился, страшился. Себя не пожалел, а теперь почти умирал от слабости и истощения, потому в его сильном теле жизнь уже едва теплилась. Они не знали, чего ему стоило держаться наравне со всеми. Не догадывались о том, сколько усилий пришлось приложить, чтобы за весь день не издать ни единого стона и выдержать поистине безумную боль, которая от каждого движения и с каждым прожитым мгновением становилась все мучительнее. Быть может, только Белка понимала, что ему пришлось сегодня перенести. Быть может, Ланниэль смутно догадывался, насколько выложился за этот день его немолодой повелитель. Ужаснулся, видя всю глубину его страданий, и сейчас молча плакал, страшась, что от этой раны он уже никогда не оправится.