— Вероятно, вы без труда расплачиваетесь золотом…
— Да, нам повезло в том смысле, что мы располагаем запасами металла, который высоко ценится в остальном мире.
— … и в том, что вас миновала золотая лихорадка.
Верховный лама наклонил голову в знак согласия.
— Хеншелл всегда опасался этого, дорогой Конвей. Он бдительно следил, чтобы носильщики, привозившие книги и произведения искусства, никогда не подъезжали слишком близко и оставляли свой груз на расстоянии одного дня пути, после чего его забирали люди из долины. Хеншелл даже выставлял дозорных, которые неусыпно наблюдали за подступами к лощине. Правда, вскоре он изыскал более простой и безотказный способ.
— Какой же именно? — сдерживая волнение, проговорил Конвей.
— Видите ли, опасаться военного вторжения не приходилось. Оно невозможно в силу особенностей этой местности и ее отдаленности. Худшее, что могло произойти, это появление нескольких заблудившихся путешественников, пусть даже вооруженных, — измотанные дорогой, они вряд ли были бы опасны. Поэтому решили, что отныне пришельцы свободно допускаются в Шангри-ла — но при одном важном условии.
Шли годы, и пришельцы действительно появлялись. Рискнувшие пересечь плато китайские купцы, случалось, выбирали из всех возможных именно этот маршрут. Иногда забредали, будто сбившиеся с тропы измученные животные, кочевники-тибетцы. Всех их радушно принимали, правда, у некоторых доставало сил только добраться до долины и умереть. В год битвы при Ватерлоо два миссионера-англичанина, благодаря совершенно невероятному везенью, нашли проход в горах по пути в Пекин и появились в Шангри-ла с таким невозмутимым видом, словно решили нанести визит вежливости. В тысяча восемьсот двадцатом году на самой высокой точке перевала нашли умирающего греческого купца и его больных и обессилевших слуг. В тысяча восемьсот двадцать втором году трое испанцев, до которых дошли смутные слухи о золоте, после долгих мытарств и препон добрались до здешних мест. Еще более урожайным был тысяча восемьсот тридцатый год. Два немца, русский, англичанин и швед с опасностью для жизни преодолели грозные хребты Тянь-шаня, побуждаемые все более модным увлечением — научными исследованиями. К этому времени в Шангри-ла слегка изменили отношение к пришельцам — когда они на определенное расстояние приближались к обители, навстречу высылали гонцов. На то имелись свои причины, о которых я расскажу позднее — важно, что монастырь не просто радушно распахивал свои двери, — он был заинтересован в новых людях и нуждался в них. В последующие годы не одну партию путешественников, застывших в изумлении от открывшегося их глазам вида Каракала, встречали монастырские посланцы с приглашением пожаловать в гости — и редко кто отвечал отказом.