— Ты пишешь супер, — заверил он тоном истинного ценителя, и, встав, пошел открывать ставни, одна из них заела, и я к нему присоединился.
В конце концов, хлипкое сооружение слетело с петель от наших неимоверных усилий. На веранде стало светло, солнце быстро нагревало все предметы, Крис зашел на кухню и вытащил ящик вина.
— Это здешнее, — пояснил он, — вот попробуй, — он откупорил бутылку и протянул мне.
Красное вино оказалось терпким и пряным, много его выпить было невозможно, но Крис, очевидно, собирался это сделать.
— Я здесь ничего переделывать не стал, на фиг, — объяснял он.
Я прошел в комнату налево и собирался уже открыть дверь смежного с ней помещения.
— Стой, — Крис внезапно метнулся ко мне, но я уже толкнул дверь. Комната оказалась небольшой изысканной спальней, все детали которой были подобраны с каким-то несвойственным Харди вкусом, у меня почему-то тут же возникло ощущение, что продумывала и подбирала интерьер женщина.
— Чьих это рук дело? — спросил я.
— Была у моей жена одна подруга, — неохотно признался Харди, — Мэри, Мария, она ее так называла, ничего получилось? — в его голосе слышалась явная тревога, страх услышать мой неодобрительный ответ.
— Вполне, — успокоил я его, — она была в тебя влюблена, Крис, — заметил я, понимая, что иначе и быть не могло, слишком явно во всей обстановке сквозило стремление выразить нечто более важное помимо стилистически выдержанного характера.
— Да кто его разберет, — он пожал плечами, — она умерла три года назад, покончила с собой, неприятная история.
— Может, поделишься? — попросил я, чувствуя, что история действительно ему была крайне неприятна, это было написано на его лице, резко потемневшем и наряженном.
— Ну, что рассказывать, — он подошел к постели и посмотрел на нее так, словно видел на ней что-то, чего мои глаза видеть не могли. — Она была не без придури баба, красивая, правда, даже слишком, Мерелин, как кукла, рядом с ней выглядела. Испанка. Познакомилась с моей женой на какой-то вечеринке, ну, а она ее со мной познакомила, ей было лет тридцать, я тогда еще не раскусил, на ком женился, медовый месяц и прочая ерунда, а она…
— Что она? — вынуждал я его продолжать, испытывая непреодолимое желание пережить с ним вместе какую-то тайную трагическую часть его жизни.
— Она просто в меня втрескалась, письмо мне написала, что не может без меня жить, я тогда этот дом купил, и она мне предложила им заняться, но потом сказала, что выберет все только для спальни, с условием, что если мне понравится, я с ней проведу тут ночь. — он снова замолчал, явно не желая рассказывать, что случилось дальше.